Космическая трилогия - стр. 39

– Хрикки, ты с кем разговариваешь? – спросил Рэнсом.

– С эльдилом.

– Где же он?

– Ты его не видишь?

– Я ничего не вижу.

– Вот же он. Ну вот! – закричала она вдруг. – Он ушел… Разве ты его не видел?

– Я никого не видел.

– Хьои! Чхеловек не видит эльдила! – завопила она.

Однако Хьои, ушедший далеко вперед, ее не услышал. Рэнсом решил, что Хрикки просто играет, как и все маленькие девочки, что здесь, что на Земле.

Они провозились с лодкой до самого полудня, а потом легли на траву у ручья, где было потеплее, и принялись за еду. Боевой настрой, царивший в деревне, позволил Рэнсому заговорить на давно мучившую его тему. Он не знал, как по-малакандрийски будет «война», и ему с трудом удалось объяснить Хьои свой вопрос. Не бывает ли такого, что серони, хросса и пфифльтригги идут друг против друга с оружием?

– Зачем? – удивился Хьои.

Хороший вопрос… Как же объяснить?

– Чтобы получить то, что есть у других. А те не хотят давать. Можно тогда забрать это силой? Или сказать: отдавайте, или мы вас убьем?

– И что же такого может быть нужно?

– Ну… еда, например.

– Если другим хнау нужна еда, почему бы с ними не поделиться? Мы часто делимся.

– А если еды слишком мало?

– По воле Малельдила новая еда растет все время.

– А если детей вдруг станет больше? Неужели тогда Малельдил сделает хандрамит шире, чтобы и растений хватило на всех?

– Об этом надо спрашивать серони. А почему детей вдруг станет больше?

Рэнсом не знал, как заговорить на столь деликатную тему. Однако все-таки решился.

– Хьои, скажи, разве для хросса зачинать ребенка – это не наслаждение?

– Величайшее из наслаждений! Мы зовем это любовью.

– У людей так же, поэтому мы стремимся испытать это чувство вновь и вновь. Значит, детей иногда рождается больше, чем можно прокормить.

Хьои не сразу понял, к чему клонит Рэнсом.

– Хочешь сказать… – заговорил он медленно, – что чхеловек может делать это не один-два года в жизни, а больше?

– Да!

– Но… зачем? Разве можно быть голодным после того, как только что поел? Или просыпаться – и снова ложиться спать?

– Мы же едим каждый день… Любовь, про которую ты говоришь, – она у хросса бывает только раз в жизни?

– Да, один раз на всю жизнь. Сперва в юности ты должен найти себе пару, потом ухаживать за ней, потом завести детенышей и растить их. А потом греться этими воспоминаниями и облекать их в поэзию и мудрость.

– И вам что, хватает одних воспоминаний?..

– Странный вопрос. Все равно что сказать: «Вам что, хватает на обед простой еды?»

– Не понимаю…

– Ведь настоящее наслаждение – помнить о том, что случилось. Ты так говоришь, чхеловек, будто наслаждение – это одно, а воспоминание о нем – совсем другое. Серони объяснили бы лучше меня. Хотя и хуже, чем я в песне. То, что ты зовешь воспоминаниями, на самом деле завершает наслаждение. Помнишь, как мы с тобой встретились? Этот момент был очень коротким, он взял и прошел. Но мы о нем вспоминаем, и он понемногу растет. Хотя мы все равно не знаем его истинного значения. Настоящая наша встреча – это то, как я буду вспоминать о ней в час своей смерти. А то, что уже свершилось, – лишь начало. Ты говорил, у вас тоже есть поэты. Разве они вам этого не объясняют?