Космическая трилогия - стр. 33
Рэнсом торопливо свесил голову за борт. Давно с ним такого позора не случалось – с самого детства, когда его стошнило на школьном празднике еще там, на родной Земле. Однако даже тогда не было так стыдно, как здесь. Угораздило же первого представителя человеческой цивилизации выставить себя в столь неприглядном свете перед здешними обитателями… Или хроссов вообще не тошнит? И тот не понимает, что происходит с гостем? Рэнсом со стоном растянулся на дне лодки.
Черный зверь не сводил с него глаз, но разбираться в хроссовой мимике Рэнсом научился лишь много дней спустя.
Скорость, между тем, нарастала. Выписывая дуги, спирали и восьмерки, лодка металась от одного берега в другому, словно плясала вместе с серебристыми угрями, которые тошнотворно вились под водой. Рэнсом стремительно терял к Малакандре интерес. Что, если хроссы живут вовсе не на суше?.. Вдруг придется провести в этой лодке целую ночь?!
К счастью, его страданиям скоро пришел конец. Настал тот благословенный миг, когда лодка сбавила ход и перестала болтаться из стороны в строну. Хросс опять схватил весло. Впереди берега смыкались, оставив лишь узкую протоку, где со свистом шипела вода: видимо, там было совсем мелко. Хросс спрыгнул за борт, осыпав суденышко теплыми брызгами; Рэнсом, пошатываясь, выбрался вслед за ним. Вода доходила ему до колен. Лодку хросс запросто, без видимых усилий, подхватил одной рукой, водрузил себе на голову и в образе греческой кариатиды[8] невозмутимо двинул на сушу.
Протока была довольно длинной: вода бурлила на крутых порогах где-то с полмили, не меньше. Земля уходила все ниже и ниже, потом, наконец, дно каньона – или хандрамита, как его здесь называли – выровнялось. Рэнсом только теперь сумел разглядеть поближе стены. Горы расходились отсюда и влево, и вправо, кое-где их макушки окутывали розовые вздутые «облака», но чаще они были бледными и голыми, частоколом пик огораживая горное плато. Контраст между хандрамитом и харандрой был разителен. Ущелье легло впереди роскошным ожерельем из фиолетовых, сапфирово-синих, желтых, розовато-белых самоцветов леса и вездесущей воды. Здесь Малакандра совсем не походила на родную Землю. Хандрамит напоминал огромную трещину, расселину в ровной харандре, которая, как заподозрил Рэнсом, и есть истинная поверхность планеты, видимая в земной телескоп. Что до хандрамита, то тому буквально не было конца: почти не изгибаясь, он цветной лентой тянулся миль на сто, не меньше, до самого горизонта, вырезая в нем аккуратный клин. И еще тридцать, а то и сорок миль Рэнсом со вчерашнего дня оставил за спиной…