Космическая трилогия - стр. 27
Больше тревожило отсутствие еды. Рэнсом на пробу потыкал ножом в одно из «деревьев». Стебель ожидаемо был не жестким, как положено древесине, а податливым, словно овощ. Под ножом гигантское растение затряслось до самой макушки, будто Рэнсом одной рукой умудрился встряхнуть корабельную мачту. Он засунул в рот крохотный кусочек и принялся жевать. Тот оказался совсем безвкусным, но тошноты не вызывал. Вот только проглотить его так и не удалось. Здешняя древесина годилась лишь как жвачка. И все же, отпиливая и разжевывая новые кусочки, он немного унимал резь в животе.
Сегодня Рэнсом уже не удирал от погони, а блуждал по лесу в поисках хоть какой еды. Пока тщетно. Есть ли вообще на Малакандре хоть что-нибудь пригодное для человеческого желудка? И если да, то как эту пищу опознать? Один раз он перепугался до полусмерти, когда вышел на большую поляну и увидал огромную желтую тушу, потом вторую, а затем еще десяток, и те вдруг поперли на него. Не успел он опомниться, как оказался в окружении толпы огромных мохнатых существ, похожих на жирафов, только порой встающих на дыбы и шагающих на задних лапах. Они запросто дотягивались до верхних листьев и с аппетитом объедали фиолетовые стебли. Заметив пришельца, зверюги уставились на него большими влажными глазами, басовито зафыркали, однако нападать не спешили. Прожорливости их можно было позавидовать: за несколько минут они объели верхушки сотни фиолетовых «деревьев», впуская в заросли солнечный свет, и двинулись дальше.
Эта встреча, как ни странно, Рэнсома успокоила. Он уже начал опасаться, что на планете нет других живых существ, помимо сорнов. А так он увидал вполне пристойных на вид животных, которые, вероятно, даже поддаются приручению. Кроме того, их пища может сгодиться и для человека. Надо лишь вскарабкаться на «дерево»! Рэнсом примерился взглядом к ближайшему стволу, прикидывая, как бы половчее за него ухватиться, и вдруг заметил над объеденными верхушками те самые светло-зеленые пики, которые он увидал за озером еще вчера, сразу после приземления.
Теперь они стали гораздо ближе. И оказались ужасно высокими: чтобы увидеть их вершины, приходилось запрокидывать голову. Отсюда одни пики походили на острые тонкие иглы, макушки же других были увенчаны плоскими на вид набалдашниками – того гляди упадут. Склоны изрезались трещинами, между двумя соседними пиками застыла блестящая синяя лента: очевидно, водопад. Значит, это и впрямь горы, хоть и причудливых очертаний. Изумление в душе Рэнсома сменилось сказочным восторгом. Эти горы в его глазах воплотили то стремление ввысь, которое вольно или невольно выражалось в каждом встречном представителе здешней флоры и фауны. Скалы будто взметнулись к небесам струями каменного фонтана, да так и застыли в воздухе – столь легкие и тонкие, что в сравнении с ними самые высокие земные горы подобны приземистым холмикам. Уныние понемногу отпускало.