Космическая трилогия - стр. 19
– Совсем как мыло, да? – усмехнулся тот. – Пенится до последнего кусочка.
Вскоре привычный ритм жизни на корабле изменился. Уэстон объявил, что они входят в гравитационное поле Малакандры.
– Притягивать нас будет уже не к сердцевине корабля, а к планете – то есть «низом» станет рубка. Соответственно, почти во всех отсеках полом станет стена, а то и вовсе потолок. То еще веселье…
Его слова предзнаменовали начало долгой тяжкой работы по перетаскиванию груза на пару с Дивайном или Уэстоном, когда те были не на дежурстве в рубке. Бочонки с водой, кислородные баллоны, оружие, боеприпасы, продовольствие надлежало сложить на полу у стены, которая вскоре должна очутиться «внизу».
Первые изменения начались еще до конца работы. Сперва Рэнсом ощутил в ногах непривычную тяжесть, которую списал на усталость. Отдых тем не менее облегчения не принес. Ему пояснили, что корабль приближается к гравитационному полю планеты и беспрестанно набирает вес: каждые двадцать четыре часа тот удваивается. В общем, путникам предстояло испытать на себе все прелести беременности, причем многократно увеличенные.
Умение ориентироваться в пространстве – и без того изрядно страдавшее на ограниченной площади корабля – теперь отказывало напрочь. Если смотреть из одной каюты в другую, прежде пол выглядел кривым, но хотя бы под ногами ощущался ровным; теперь же при переходе чувствовался ощутимый спуск или подъем. Волей-неволей приходилось передвигаться чуть ли не бегом. Подушки, брошенные на пол в центре кают-компании, через час-другой сползали к стене. Все трое мучились от тошноты, головной боли и сердечной аритмии. С каждым часом становилось только хуже. Вскоре из каюты в каюту можно было передвигаться лишь ползком. Верх и низ поменялись местами. Во многих отсеках пол очутился над головой, и по нему теперь могла разгуливать разве что муха. В общем, все окончательно перевернулось с ног на голову. То и дело возникало ощущение, будто падаешь с невероятной высоты. Про кулинарные изыски, естественно, пришлось забыть, перекусывали чем придется. Хуже всего дело обстояло с питьем – не было уверенности, что горлышко бутылки действительно возле рта, а не где-нибудь сбоку. Уэстон стал еще более мрачным и неразговорчивым. Дивайн, не выпуская из рук фляги, сыпал страшными ругательствами и проклинал Уэстона, затеявшего эту авантюру. Рэнсом, беспрестанно облизывая сухие губы, потирал болезненные ушибы и молился, чтобы все поскорее закончилось.
Настал час, когда одна из сторон шара несомненно начала перевешивать. Кровати и столы теперь по-дурацки торчали со стен и потолка. Тела словно налились свинцом. Слава богу, хоть с работой было покончено…