Космер: Тайная история - стр. 61
Шай приложила к застегнутой блузке одну из трех оставшихся печатей. Блузка превратилась в платье, весьма похожее на те, что во дворце носила прислуга. Даже на левой стороне груди были вышиты соответствующие знаки различия.
Времени оставалось в обрез. Весьма вероятно, скоро появится клеймящий. Или Зу очнется после падения. Или прибудет следующая смена охранников. Шай отчаянно хотелось, промчавшись по коридору, ворваться в конюшню, но бежать было опасно – это подразумевало либо вину, либо ответственное поручение. И то и другое привлечет лишнее внимание. Поэтому она, приняв вид человека, который точно знает, что делает, и которого не следует отвлекать, целеустремленно двинулась по коридору быстрым шагом.
Вскоре Шай очутилась в более обустроенной части огромного дворца. Никто ее по пути не задержал. На пересечении коридоров, устланных коврами, она остановилась.
В конце коридора справа был вход в покои императора. Казалось, печать готова выпрыгнуть из рук. Почему Шай просто не оставила ее в комнате? Арбитры бы охотились за Шай с меньшим усердием, завладей они печатью.
Можно бросить ее даже здесь, в коридоре, увешанном портретами древних правителей и заставленном поддельными старинными чашами.
Нет. Шай забрала печать вовсе не потому, что бездумно подчинилась мимолетному импульсу. Она даже заранее подготовила инструменты для проникновения в покои императора. Она точно знала, что предпримет.
Уйти сейчас – значит никогда не выяснить, сработала ли созданная ею печать. С таким же успехом можно было построить дом, но даже не заглянуть внутрь по окончании всех работ. Или выковать меч, но ни разу им не взмахнуть. Создать несравненное произведение искусства и упрятать его туда, куда не проникнет ничей взгляд.
Шай решительно двинулась по коридору.
Убедившись, что в поле зрения никого нет, она перевернула одну из ужасных чаш, что стояли у многочисленных колонн, и сломала клеймо на дне. Чаша приняла первозданный вид невзрачного глиняного сосуда.
У Шай немало времени ушло на то, чтобы разузнать, кто и где создал такие чаши. Четвертая печать уподобила сосуд золотому ночному горшку, и Шай, прошагав с ним под мышкой по коридору, небрежно кивнула стражникам у покоев императора.
– Я тебя не узнаю, – промолвил, окинув ее цепким взглядом, стражник со шрамом на пол-лица.
Она его тоже не знала, что и ожидалось. Охранявших ее людей держали отдельно от остальных, чтобы не разглашали секретные сведения.
– Мне очень жаль, благороднейший, – смущенно произнесла Шай. – Я на этой должности только с сегодняшнего утра.