Кошмар в кабинете химии - стр. 4

– А ты? – грозно обратилась она ко мне.

Я оглядела круг – частокол поднятых рук. В нем зияла лишь одна дыра. И этой дырой была моя рука.

– А я пас, – ответила я Рите.

Лицо у нее так противно исказилось, как у рычащего дворового пса. Будь ее воля, она бы точно вцепилась мне в волосы и оттаскала на глазах у Алины. Ей нравилось причинять боль, и всем это было известно.

– Вот значит как, Мороз, – процедила Алина.

Да, это у меня такая дурацкая фамилия – Мороз. Хотя куда важней, что если Алина к кому-то обращалась по фамилии, этот кто-то уже крупно влип.

– Значит, ты голосуешь против всех? – едко уточнила Рита.

Глаза у нее посверкивали.

– Мне некогда, – бросила я небрежно. – Мы с предками уезжаем, так что пардоньте, но я домой.

– И куда это ты уезжаешь? – прищурилась Алина. – Брось заливать. Откуда у твоей матери бабки на поездку? Просто откосить хочешь, так и скажи, не дрейфь. Мы за правду не бьем, а вот за трусость – да.

– Реально? – деланно изумилась я. Кровь у меня закипела и прилила к голове, ото лба до кончика подбородка я сделалась пунцовой. – А что ж тогда на Нинку гоните, когда она учителям правду говорит?

– Правда разная бывает, – огрызнулась уязвленная Алина. – За одну бьют, за другую – медаль дают.

– Мне плевать, – рявкнула я, выйдя из круга под изумленные взгляды одноклассниц. – У меня правда одна, моя собственная. А вы делайте, что хотите.

– Ох и пожалеешь ты об этом, – прошипела мне в спину Рита. – Еще придешь прощения просить!

Я, не оборачиваясь, показала через плечо неприличный жест из трех пальцев и, сгорая от злости, зашагала через вестибюль на выход.

Что они мне сделают? Да ничего! Сплошная болтовня, а до дела не дойдет. Конечно, не стоило с ними так уж ругаться, но им тоже не нужно было трогать мою семью. Не их собачье дело, куда и на какие деньги мы едем. Тем более, на самом деле мы действительно никуда не уезжаем, а я все придумала, чтобы не участвовать в травле Нинки. Ничего, мы еще поквитаемся. Я выберу подходящий момент и напомню Алине, как однажды увидела в раздевалке синяки у нее на руках и спине, будто ее палкой колотили. Тогда я ее пожалела, да и она так умоляюще смотрела, но теперь прошло время сочувствия.

Как известно: кто к нам с мечом, тому мало не покажется.

Мы с мамой жили в соседнем со школой доме. Идти – всего пять минут, так что и встать я могла за четверть часа до начала урока. Мама, правда, такой подход не одобряла: «Носишься ураганом по дому, от тебя ветром предметы с полок сдувает». Она не понимала, какой это кайф – проснуться по ЕЕ будильнику и лежать еще полчаса, слушая фен в ванной и шкворчание яичницы на кухне. Однако сколько бы она ни ворчала, а из кровати меня волоком не тащила, за что я ее особенно уважала.