Кошмар на Полынной улице - стр. 17
– Ничего я никому не должен, если это касается Кларенса Блэкторна! – Увидев растерянное лицо Бенни, святой отец закатил глаза и пояснил: – Ох, Господь, ну сколько можно, в самом деле… Бенджамин, ты вроде умный малый! Как ты мог попасться на его провокации?
Но Бенни ничегошеньки не понимал.
«Какие такие провокации?»
– Вижу, ты и впрямь не в курсе. Кларенс уже не первый год проделывает это с разными недотепами, желающими разжиться легкими деньгами. Почти каждый Самайн, если колдуну наскучит загробная жизнь, он возвращается из мира мертвых и развлекается тем, что дурит людям головы. Теперь вот и ты туда же…
Гадкое чувство желчью разлилось по нутру. Это что же, все его геройства и мытарства… были просто развлечением для Блэкторна?
– Но как же старик… в лохмотьях? – не унимался Бенни. – Он же показал нам сокровища!
– Это и был Кларенс, – вздохнул отец Брайан и смахнул с плеча упавший с дерева листок. – Вернее, его призрак. Так чернокнижник выглядел незадолго до смерти. И таким он теперь предстает перед людьми. Ладно, Бенджамин, я помогу тебе, но, видит Господь, это будет последний раз, когда я иду на поводу у этого пройдохи! И только потому, что не хочу лицезреть его неупокоенный дух круглый год.
Священник вернулся к могиле и помог Бенни закопать все кости. Череп на прощание не сказал ни слова, даже не извинился, проклятый! Отец Брайан читал молитву за упокой потревоженной души, а Бенни стоял столбом и поверить не мог в приключившуюся с ним историю. Мало того что он едва не отдал дьяволу душу за разграбление могилы, так еще и ни гроша не заработал. Пора было признать, что все-таки он самый неудачливый из их четверки.
Уложились за час до полуночи. Темная ночь опускалась на погост, готовящиеся ко сну птицы провожали двух мужчин, выходящих из ворот. Святой отец с сожалением обнял Бенни Фрауда, после чего сказал на прощание:
– Не горюй, сын мой, не ты первый и, чует мое сердце, не ты последний. Все мы сбиваемся с пути истинного! Но ты впредь не теряйся, хорошо?
Бенни промямлил что-то и поплелся домой – уставший, голодный и донельзя разочарованный как в жизни, так и в смерти. На пороге дома ему повстречалась Эдна Бауэрс, пригрозившая пальцем и не преминувшая напомнить о скором взимании долгов, но и ее Бенни не смог удостоить вразумительным ответом. Шаг за шагом он протащил бренное тело по лестнице, зашел в комнату и присел у сундука, не заперев дверей. В сумраке Бенни ощупью прошелся по содержимому сундука, достал толстую веревку и кусок мыла, которые припас на черный день. Подумалось, что чернее уже некуда, а значит, час пробил.