Кошки и люди. Истории любви - стр. 17
Впрочем, если студент был хорошо готов к уроку и переводил Цезаря, Овидия и Тита Ливия без запинки, он удостаивался сдержанной похвалы суровой Ванды. Но стоило тому хоть раз ошибиться, поставив ударение не на тот слог, Ванда Эдиповна выпускала наружу весь свой богатый арсенал презрительных комментариев, обидных эпитетов и уничижительных сравнений.
– Аня, идите учить суахили или банту. Я вижу, вам все равно, над каким древним языком издеваться. Пусть это будет не латынь, – отчитывала Ванда несчастную Аню во время последнего урока.
– Мур-мур-мур, – активно тарахтел Кот. Он хотел сказать, что надо потерпеть еще один год, сдать экзамен, а потом устроить ритуальный костер из ксерокопий «Записок о Галльской войне». Кот знал, что дальше ничто не будет отвлекать Аню от занятий любимым итальянским и переводов сонетов Петрарки. Еще он знал, что после четвертого курса Аня пойдет стажироваться в Академию художеств, где будет переводить мастер-классы известного скульптора из Флоренции. Его восхитит Анин безупречный итальянский и профиль, как у римских статуй времен Империи. Он предложит ей работать переводчиком в его частной школе во Флоренции, куда приезжают учиться молодые скульпторы со всего мира. В перерывах между занятиями Аня будет ему позировать. Скульптор будет лепить с нее лик Андромеды и профиль Минервы. Щедрое итальянское солнце навсегда вылечит ее колено, и Аня никогда больше не будет хромать.
Коты умеют заглядывать в будущее и способны давать людям знаки-предсказания.
Перерыв закончился, и дворик заметно опустел. Студенты и преподаватели растеклись по аудиториям. Кот окинул взглядом двор. Одинокий аспирант с кафедры языкознания пил кофе из бумажного стаканчика и с тоской смотрел на часы. Сдавать очередную главу кандидатской нужно было только через два часа. Заняться аспиранту было нечем. Кот знал, что к животным он равнодушен и кошек за полноценных существ не считает. Подходить к нему не стал.
Рядом с бронзовой скульптурой бегемотихи самый главный сердцеед с четвертого курса французского отделения очаровывал очередную первокурсницу. У нее была белая коса, густая челка и умопомрачительные длинные ресницы. Достойная причина прогулять лекцию по теоретической грамматике, – подумал Кот.
Он подошел к бегемотихе и сделал все, чтобы парочка его заметила.
– Какой хорошенький котик! – всплеснула руками первокурсница, имени которой Кот пока не знал.
Зато он прекрасно знал сердцееда с четвертого курса. Звали его Борис Беккер, и славился он коллекционированием разбитых девичьих сердец. Коту приходилось утешать безутешно плачущих девушек, покинутых Борисом.