Кощей. Перезагрузка - стр. 24
– А вот пока я Вию препоны создавал, Иван все куролесил со своей ратью. В том болоте не то что лягух всех повыбили, пиявок и тех извели. Мошка да комарики на другие болота улетели, устав от стрел уворачиваться. Уже болотник ко мне берегиню прислал с мольбою помочь ему избавиться от неугомонных людишек. А я что могу? Ты, Кощей, не чета мне, а ить с одним Иваном справиться не смог. А тут тыща таких Иванов. Ну, я болотнику не стал говорить, что нарочно рать к холму у болота вывел. Посоветовал обождать, когда у них хмельные напитки кончатся. Тогда, мол, заскучают и уйдут.
– Уж не рад небось был, что не пустил Ивана со товарищи к Черному кряжу? – вопрошает Яга.
– Ну да. Тогда б еще хуже было. Это ж они туда через весь лес да оттуда… Это что б с лесом стало? Не, нам такого счастья не надо.
– Значит, отказал ты болотнику в помощи?
– Ну-у… – Блондин замялся, будто решая, говорить ли, нет ли. – Я че помыслил…
– Че? – заинтересованно уставилась на него женщина.
– Клин-то клином вышибают. Вот и проложил я удобную тропку для Вия со свитой к холму, где людишки веселились.
– И-итить твою жабу коптить! – Рыжая чувствительно лупит меня кулачком по колену. – И че? Небось при виде Вия людишки по всему лесу разбежались, и ты теперича хочешь, чтобы мы помогли их повылавливать да повыгонять?
– Ага, как же, разбежались. Говорят, когда они много хмельного употребят, страшилища почище Вия чудятся.
– Нешто не убоялись?
– Кабы просто не убоялись, то ладно. Есть средь дружков Ивана такой Илюха. Дурень почище царевича. Дык он стрелу Вию аккурат в нос впендюрил и тут же возжелал его. Кричит: мол, это моя Царевна-лягушка! Мол, я щас с ней пересплю, и она вмиг в красавишну почище Ивановой Василиски превратится. Тут Иван, знамо, обиделся. Хоть и осточертела ему твоя, Яга, анчутка в личине царевны, отчего, подозреваю, и намылился в ратный поход, а все ж сравнивать Кощеева братца с ней ему показалось оскорбительным. Заявил он Илюхе, что Вий никакая не Царевна-лягушка, а жаба бородавчатая, питающаяся слизнями да земляными червяками. Тут уже Илюха за честь возлюбленной вступился, заехал в лоб Ивану латной перчаткой, предлагая ратиться.
– А Виюшка-то что? – Рыжая прямо-таки ерзала от нетерпения.
– А ничего. Ему как стрела в нос попала, так веки и захлопнулись. Сам-то их поднять он, знамо, не осилит, а челяди не до него. Слуг его, вишь, ратники спьяну за нашествие царевен-лягушек приняли, со всеми вытекающими из этого казуса последствиями. В общем, не до повелителя Виевой челяди стало. Им бы, бедолагам, свою честь уберечь. В общем, тут не только болото, но и лес на полтыщи шагов вокруг холма вскипел, только сучья в разные стороны полетели. А Вий как встал со стрелой в носу, так и стоит столбом, орет, чтобы ему веки подняли, не подозревая, что его честь зависит от исхода поединка меж Ильей и Иваном. Те же все решить не могут, на мечах ли ратиться, на рогатинах ли, на кулачках ли молодецких или попросту, кто больше бочонков хмельного меда осилит?