Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3 - стр. 40
Впрочем, ни епископа, ни кого иного из киевских да новогородских пастырей княгиня в Полоцк не пустила всё равно – в городе есть-де софийский протопоп Анфимий, вот пусть он в соборе службы и правит.
Он и правил. Хотя ему, Анфимию, с каждым годом делать это становилось всё труднее – старик помнил ещё князя Брячислава, молодым помнил.
Ладно.
Дай срок, воротим князя из полона на престол, тогда и посчитаемся с христианами полоцкими – Несмеян отлично помнил, через кого пал перед Ярославичами Менск, а значит и через кого погиб его тесть.
Иной раз казалось, что с тех пор невестимо сколько лет прошло. А на деле – и полгода-то едва миновало, в эту зиму Менск пал, и на Немиге в эту зиму бились, как раз полгода назад.
Брячиславль двор был в Русской земле не один. Опричь того двора в Берестове, где сейчас сидел под стражей пленный полоцкий князь, был ещё один двор, поменьше – около самого детинца, на Киевой горе, у Боричева взвоза.
Туда Несмеян и ехал.
Ворота двора оказались закрытыми – и это было странно. Кто ж на богатом дворе днём ворота на запоре держит. Несмеян придержал Соколка, оглядел ворота и высокий бревенчатый заплот испытующим взглядом, словно прикидывая, сможет ли он через него перелезть и сколько это займёт времени.
Заострённые полуторасаженные пали заплота глядели хмуро, словно говорили: «Ну-ну, попробуй…». Где-то в глубине двора над заплотом возвышалась гонтовая кровля терема. И тихо было на княжьем дворе. Не лаяли собаки, не было слышно голосов челяди, только едва ощутимо тянуло дымом из очага. «Небось, там слышно как мухи летают» – ехидно подумал про себя Несмеян. К кому относилось его ехидство, он пока что и сам не знал, хотя и понимал, что такое – неспроста.
Подъехал ближе, примерился к воротам кулаком, но передумал – тяжёлые плахи, туго стянутые железными полосами и пробитые заклёпками, внушали уважение и лёгкий трепет. Мало не крепостные. Кулак отобьёшь. Стукнул рукоятью плети. Подождал несколько мгновений и стукнул ещё раз.
– Ну чего стучать-то?! – послышался сверху сиплый недовольный голос, и над воротами показалась человеческая голова – из-за ворот, видимо, стоя на чём-то высоком (может быть, на приставной лестнице), выглядывал коренастый середович в нахлобученной по самые уши валяной шапке, полусонно мигал и спесиво топорщил короткую русую бородку, разглядывая приезжего.
– Ну? – бросил он неприязненно. – Чего надо?
– Отворяй, – велел Несмеян сдержанно. По правде-то говоря, его так и подмывало вытянуть этого «сторожа» как следует плетью, и, услышав его голос, гридень так и собирался поступить, но сонный мужик его своим видом рассмешил, и гнев поутих.