Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3 - стр. 27
Но через миг все эти мысли разом вылетели у Несмеяна из головы – отворилась дверь, и в гриднице возник (иного слова не подберёшь!) коренастый муж в свите крашеного сукна, снял красноверхую шапку, выступил на середину гридницы. Пригладил бороду, оглядел сидящих на лавках.
И почти тут же новогородский посол зашевелился, вцепляясь в пришедшего взглядом. Будь он псом, у него бы сейчас шерсть на загривке дыбом поднялась, рычание было бы слышно даже в резных кленовых сенях, а то и дружинным воям на теремном крыльце.
Плесковский тысяцкий Найдён Смолятич ответил своему давнему ворогу открытым взглядом и поклонился княгине:
– Гой еси, Бранемира Глебовна!
– И тебе поздорову, Найдёне Смолятич, – ответила княгиня, чуть прищурив глаза. Она уже понимала, о чём пойдёт речь, и отчасти жалела, что разговор будет таким открытым, при Ратиборе. С другой стороны, может, этому Ратибору все дела княгини и полоцкого княжества покажутся поперёк горла, что ж теперь, ради него прятаться и скрываться в своём-то дому?! – Поведай нам, с каким делом ты приехал к нам в Полоцк?
– Милости твоей прошу, княгиня, для себя и людей своих, – прямо рубанул Найдён. – Дозволь в городе твоём поселиться!
По гриднице словно шелестящий ветерок прокатился. Многие догадывались, что так будет, а некоторые и вовсе знали, с чем плескович приехал, а только чтобы вот так, в открытую…
– Мои люди и мечом, и копьём владеть навычны, а значит, тебе пригодятся, в любых твоих делах. Возьми нас к себе на службу!
Шелест превратился в лёгкое гудение – гридни и бояре переговаривались уже вполголоса, но тут княгиня чуть шевельнула рукой, и вятшая нарочитая чадь Полоцка умолкла.
В воздухе повисло какое-то странное напряжение, словно перед грозой. Казалось, ткни пальцем прямо перед собой – и грянет молния, загрохочет гром.
– А чего ж… – спокойно, словно сомневаясь в чём-то, произнесла Бранемира Глебовна. – Почему бы и не принять добрых воев да хороших людей? Места в городе хватит на всех…
И гром грянул.
– Госпожа княгиня! – почти выкрикнул Ратибор Тужирич, вскакивая. И почти сразу же за его криком раздался многоголосый взрыв голосов – гридни и бояре вскакивали с мест, кричали, хватаясь за оружие. Несмеян и сам не заметил, как оказался посреди гридницы, рука лежала на рукояти меча, а глаза, не отрываясь, глядели на Ратибора Тужирича. Плесковский боярин побледнел, – если бы за его спиной не было лавки, то он бы сейчас пятился назад до самой стены, пока не прижался бы к ней лопатками.
Выкрик Ратибора словно пробил дыру в плотине, и долгое терпение полоцкой знати, наконец, прорвалось бурным потоком.