Кошачья жизнь Олега Матвеева - стр. 2
Прогалина оказалась длинной и, к большому удивлению мальчика, необычной. Посреди ее виднелась отчетливая глубокая колея – след колес. Давнишний, может прошлогодний, а может и еще более старый – Олег, городской житель, был, разумеется, никудышным следопытом, но вполне недвусмысленный. Когда-то здесь была дорога. Не шоссе, нет, но узенькая грунтовка по которой легко мог бы проехать трактор, а может даже и грузовик.
Олег немного подумал. Вертолет, очевидно, полетит надо дорогой. Спасатели тоже пойдут по ней. Значит и ему тоже следует идти по дороге. Нет смысла стоять тут, как истукан: если он пойдет вперед, все-равно в какую сторону, то либо рано или поздно выйдет к людям, либо люди сами его найдут. И мальчик решительно зашагал на восток.
Шел он долго. Несколько раз ему приходилось останавливаться – иногда чтобы обойти поваленное дерево, в другой раз – чтобы набрать немного брусники и подкрепиться. Однажды он заметил в стороне довольно высокий холм. Сперва Олег решил было свернуть и взобраться туда: с холма наверняка можно было увидеть окрестности, но начинало смеркаться, и все детские страхи зашевелились вновь. Олегу не терпелось выбраться к людям до темноты, и он шел все вперед и вперед, постепенно, несмотря на усталость, ускоряя шаг и не замечая, что дорога становится все уже, следы колес куда-то пропали, а деревья, раньше державшиеся на почтительном расстоянии, снова почти сомкнулись над головой. Он остановился лишь тогда, когда от широкого проселка не осталось даже едва заметной тропинки. Олег снова был в лесу, темном и мокром, а солнце между тем уже садилось.
Сперва ему захотелось сесть и заплакать. Потом он решил, что нужно забраться на дерево и переночевать. Это была хорошая идея: Робинзон Крузо на месте мальчика непременно поступил бы также. Но Олег чувствовал, что устал, его руки и ноги вовсе не горели желанием взбираться по веткам, и он был далеко не уверен, что сможет просидеть всю ночь на суку и не упасть. С этой мыслью он прошел еще километр, а может два и неожиданно вышел к реке. Речка была неширокая, но в сумерках невозможно было понять, насколько она глубока, и Олег не решился переходить ее вброд. Он побрел вдоль берега, а лес кругом ныл и скрипел, качаемый все усиливающимся вечерним бризом.
Когда по реке уже засновала легкая рябь, а из сумрачных чащ начали чудиться вой, уханье и бормотание, Олег увидел лодку. Она стояла на песчаной отмели под огромной раскидистой елкой, одна-одинешенька без намека на пристань или тропинку вокруг.
Весел в лодке не было. В ней вообще ничего не было, если не считать веревки и увесистого камня, вероятно заменявшего якорь. Мальчик подумал, что если вытолкнуть лодку на середину реки и встать там на якорь, то это будет куда безопаснее, чем ночевать на дереве и, тем более, на земле. Не колеблясь ни секунды он залез внутрь, оттолкнулся от берега и медленно поплыл вниз по течению, только сейчас сообразив, что вернуться назад будет куда сложнее. Делать, впрочем, было нечего. Олег выбросил за борт камень и, убедившись, что его ладья остановилась, улегся на дно и моментально заснул.