Кортик капитана Нелидова - стр. 46
Суть последней фразы противоречила его уверенному тону. Уж он-то точно не блуждал. Уж он-то ясно видел цель. Юрий говорил что-то ещё, но я, снедаемый сытой сонливостью, уже не вполне осознавал смысл его слов. Моё железо вдруг сделалось невыразимо тяжёлым. Стоило немало труда приподнять обременённые кандалами ноги, чтобы кое-как уложить их на нары.
– Я осёл! – вскричал он. – Твои кандалы. Постой! Сейчас!
Он возился недолго. Металл скрежетал, соприкасаясь с металлом. Вскоре я почувствовал, как железная хватка на моих запястьях и лодыжках ослабевает.
– Ах, ты жертва термидора… Ну всё. Свободен!
Кандалы тяжело ухнули на каменный пол. На миг мне почудилось, будто вместе с ними я утратил и свои конечности, настолько им сделалось легко.
– История о том, как я сделался красным, и смешна, и банальна одновременно. Примерно так же разочаровываются в страстной любви. Рассказывать долго. Слушать скучно.
– Я готов слушать. Делать-то всё равно нечего.
– Постараюсь уложиться до рассвета.
Я примолк, прислушиваясь к тишине нашего подземелья. Никаких опасных звуков. Лишь потрескивают остывающие уголья в печке.
– За соглядатаев не волнуйся. Часовой спит. Твой сокамерник – тоже. Итак?
– Итак, я перешёл к белым вместе с отрядом Булак-Балаховича. Так уж получилось. Не внезапно, нет. Балахович имел предварительную договорённость с фон Розенбергом[7].
– С ротмистром фон Розенбергом я встречался в Петрограде. Присутствовал при его переговорах с представителем германского командования. Ротмистр Розенберг – честный офицер и вполне приличный человек. О чём ему договариваться с такой мразью, как Балахович?
Я вскочил. Перед глазами запрыгали белые сверкающие зайчики. Железо под моими ногами зазвенело.
– Юрка! Ты тоже участвуешь в этом!
Удар в грудь отбросил меня обратно на нары. Грохот получился ужасный, и мы оба затихли, прислушиваясь к темноте. Я слышал только скрежет собственных зубов – больше ничего.
– Какой ты горячий! – прошептал он едва слышно. – Да, я участвую. А что? Есть иной выбор?
– Выбор всегда есть. Например, умереть, – прошептал я.
– То-то я и смотрю. Ты не умирать ли собрался?
Смущенный его проницательностью, я затих. Действительно, мысль о смерти не казалась мне такой уж глупой. Смерть – возможный выход на все случаи жизни. Нет, я никогда не одобрял самоубийц. Но в наше бурное время возможностей умереть всегда предостаточно. Причём умереть красиво, защищая правое дело.
– Всё же я не пойму, Иван. Ты подался к красным, разочаровавшись в белом деле, или наоборот?
Он прикоснулся к моему лбу ладонью, безошибочно найдя его в кромешной темноте. Ах, похоже я погрузился в рассуждения о смерти, не заметив, что говорю вслух.