Кортик капитана Нелидова - стр. 16
Матушка держит чайную пару на ладони. Какая же красивая и нежная у Анны Аркадьевны ладонь! Над чашкой поднимается едва заметный тонкий парок. Струйка его так же изящна, как ладонь хозяйки, как этот чайный сервиз, словно и она изготовлена из того же тончайшего фарфора.
Лариса не начинает задуманного разговора, предпочитая оставить инициативу за матушкой. Наконец Анна Аркадьевна задаёт первый, ничего не значащий на первый взгляд вопрос:
– Как провела утро после завтрака, дочка?
– С портнихой. Варварушка привезла новые журналы. Веришь ли, я всю голову сломала. Тяжелее всего на свете сделать выбор. Вот я расставляю чашки. Думаю, какую куда поставить. Это тоже в своём роде выбор. За чай сядут семеро. Все они мужчины…
– Семеро?
– О, да!
– Как ты столько насчитала к чаю?
– Судите сами: папа и братья – это три человека. Потом Иван Савельевич, Юрий Александрович и Владислав.
– Что, будут все трое?
– Обещали.
– Тогда получается шестеро.
– Спасибо, матушка. Вот вы мне помогли. Хороша бы я была, ошибившись с чашками!
– Если за стол сядет столько мужчин, надо просить Клавдию перестать петь и подать к столу сыра и буженины. И о булке не забыть. У твоих братьев зверский аппетит. Тут одним вареньем не отделаешься. Да и Бергер со Штиглером совсем ещё юноши. Восемнадцать лет – самый возраст для того, чтобы быть всегда голодным.
– Им по девятнадцати, – между делом напомнила Лариса.
– А тебе – двадцать три.
Что значат эти слова? Лариса в недоумении уставилась на мать, но глаза Анны Аркадьевны скрывалось в тени, создаваемой полями её лиловой шляпы.
«Матушка, матушка, за столы садятся, сударыня матушка, за столы садятся! – Дитятко милое, не бойсь, не пужайся!»
Анна Аркадьева сделала первый крошечный глоток и окликнула увлечённую сервировкой стола дочь:
– Ларочка!
– Что, матушка?
– Тебе предстоит сделать выбор.
– Я уже выбрала тот узорчатый поплин. Помните? Бледные розы по молочному полю…
Лариса нанизала на пальцы левой руки дужки двух чашек. В правую она взяла два соответствующие им блюдца и отправилась к дальнему концу стола. Там обычно располагается хозяин дома, Кирилл Львович. Старший из двух братьев Ларисы занимает место слева от него. Справа – место самого интересного для Кирилла Львовича гостя.
Лариса продолжала толковать об отрезах тканей, полученных на днях из Милана, когда матушка перебила её.
– Да оставь ты пока наряды. Я не о том. Послушай, дочка. Нам с отцом не хочется, чтобы ты сделалась Бергер или Штиглер. Ни сейчас, ни впоследствии, когда оба твои ухажёра повзрослеют. Твой отец и я, оба мы, считаем, что Иван Савельевич Русальский станет для тебя наилучшим выбором.