Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - стр. 6
В ходе этой работы ученые показали сложные взаимосвязи, соединявшие французских финансистов, других представителей элиты и королевский дом нездоровыми, но, в конечном итоге, взаимовыгодными отношениями. Эти отношения являлись таковыми за счет тех, кто не был включен в эту сеть, в том числе и представителей более низких общественных слоев – налогоплательщиков. В ходе работы, хотя эта задача и не ставилась, ученые подтвердили многие из откровений Фуке. На основании результатов их исследования того, что представляла собой в XVII веке французская финансовая система, большинство современных историков приходят к не всегда однозначному выводу, что Фуке, безусловно, принимал участие в противозаконных – хотя и широко распространенных – государственных финансовых схемах. Поскольку в них так или иначе был задействован весь государственный аппарат, беспристрастность обвинения остается под вопросом. Иными словами, как и утверждал Фуке, он стал лишь удобным козлом отпущения за грехи значительной группы людей, а на его месте должна была оказаться персона гораздо более важная: Мазарини.
Суд над Фуке и страсти вокруг него побуждают к аналогии с другим знаменитым показательным процессом из французской истории – делом Альфреда Дрейфуса[15]. Действительно, некоторые параллели поражают: решимость властей любой ценой добиться обвинительного вердикта; фальсификация доказательств, подкуп свидетелей, декларация приоритета соображений национальной безопасности над общепринятыми процессуальными и доказательными процедурами. Как и позднее Дрейфус, Фуке вступил на путь испытаний в одиночестве и опале, лишенный каких бы то ни было симпатий со стороны общественного мнения (насколько вообще о нем можно говорить применительно к XVII веку). Но через какое-то время горстка его целеустремленных сторонников сумела развернуть общественное мнение против власти.
К концу процесса защищаться пришлось уже королю и министрам, так как адвокаты Фуке смогли убедить общественность в невиновности суперинтенданта – точнее, виновности в том же, в чем провинилось и множество других людей, которых, однако, никто не трогал и которых было слишком много, чтобы иск выглядел справедливым. В отличие от Дрейфуса, Фуке не дождался счастливой развязки. Ему предстояло провести остаток жизни в тюрьме в альпийской глуши, большую же часть этого срока – практически в одиночном заключении.
Но его адвокаты сделали явным то, что Людовик XIV и Кольбер предпочли бы сохранить в тайне. Они показали, какими рисками грозит показательный процесс своим устроителям – правительству, – даже когда все козыри в руках обвинения и преимущество явно на его стороне. Для современного историка «процесс Фуке» – окно в ранний период царствования Людовика XIV, из которого можно увидеть, как в действительности сдерживался «абсолютизм», когда ему противостояли институты.