Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - стр. 33

[146] за подписью суперинтенданта финансов. Этот приказ санкционировал расходы, по которым можно было не отчитываться и которые не подлежали аудиту со стороны Счетной палаты и других финансовых чиновников [10]. Основанием для такой исключительности служили государственные интересы, считавшиеся слишком секретными, чтобы их обнародовать. Например, речь могла идти о субсидии дружественным иностранным принцам. При Генрихе IV и герцоге де Сюлли эта категория расходов составляла относительно небольшой процент (уходивший в основном на взятки и пенсии). Но уже при Ришелье и Мазарини к 1640-м годам данная статья разрослась и достигла 40 % от уровня всех государственных издержек. Этот прием использовался прежде всего для сокрытия повышения процентной ставки и стоимости финансирования сверх пределов, установленных законом [147].

К XVII веку налоговый откуп и займы, обеспеченные налоговыми поступлениями и предоставляемые синдикатами, – хорошо маскирующими их подлинные условия и стоимость, – стали в государственном финансировании постоянной практикой. Так королевская власть создала в обществе новый элемент, с интересами которого отныне приходилось считаться. Фактически государство оказалось заложником поставщиков капитала. Общественный гнев, вызванный разграблением государственной казны, был направлен также на тех, кого считали лично ответственными за потворство «разложению» и коррупции. Речь идет о королеве-матери и Мазарини.

Система плохо работала в мирные времена и практически не работала – в трудные, особенно во время войн, в том числе гражданских. Потребности государства, изо всех сил набиравшего и снабжавшего армию, росли по экспоненте. С началом Тридцатилетней войны эти нагрузки резко увеличились. Еще до 1635 года, когда Франция вступила в войну официально, субсидирование иностранных принцев и сил, действующих против Габсбургов, практиковавшееся Ришелье, уже начало подтачивать государственные финансы[148]. С середины 1630-х годов прямые и косвенные налоги резко пошли в рост. К цифрам, которыми мы располагаем сегодня, надо относиться весьма осторожно. Но они дают представление о масштабе, в котором росла потребность этой политики в ресурсах. В 1624-м (год вступления Ришелье в должность) совокупный доход монархии из всех источников составлял около 34 миллионов ливров, а расходы – около 33 миллионов. К 1635 году и доходы, и расходы составили около 108 миллионов. Все следующие годы, вплоть до 1650-х, эта цифра уже не опускалась ниже 85 миллионов. Сплошь и рядом расходы поднимались до уровня 147 миллионов ливров в год