Корпорация Семаргл - стр. 12
У меня отпуск. Я могу целых две недели ничего не делать, проходить мимо жаждущих спасения и вообще, хоть чем заниматься.
Я могу прямо сейчас уйти и оставить этого самого Витьку одного.
Я рассмеялся. Какого фига я вообще ввязался в это? Не потому, что добрый. Если я добрый, то хулиганы вообще святые. А где вы видели святого хулигана? Это ересь.
Как и моя доброта тоже.
Я начал надевать кроссовки, зашнуровывая их лихорадочно. Подцепил куртку и направился к дверям. Даже извиняться не буду. Пусть он… пусть этот мой порыв станет слепым пятном в моей биографии, я же не бюро неотложной доброй помощи.
Да и всего один раз дал слабину.
Я пошел дальше и столкнулся с Витей. Он прижал к груди тарелку с бутербродами и неумело приготовленной яичницей. Горелая корка, сбившийся набок желток, разодранный белок, уже не такой белый, как нужно бы. И тишина…
Он не спросил, он смотрел. И я представлял, как вот этого несуразного шкета затянет под кровать. А он даже позвать на помощь не сможет. Да и некого будет. Как и мне когда-то было некого.
Потому что я был один.
И я сунул руки в карманы.
– Пойду минералку куплю, – проворчал я, – чаи я не горазд гонять.
– А… у меня есть, – Витя с шумом выдохнул, кажется даже задрожав ресницами. Он это… надеюсь, не сырость собирается разводить? Я стянул куртку и хмыкнул.
– Что ж ты раньше не сказал, Витя? Давай сюда минералку с ужином.
И пошел в ванную мыть руки. Уши у меня почему-то горели. Я старался не смотреть на себя в зеркало. Словно мое отражение могло вылезти и застыдить. Хотя, кто его знает, может быть, и могло. Но лучше не надо. Я все же… все же чуть не совершил большую ошибку. Сердито пнул стенку, отряхнул влажные руки. И вернулся к своему ужину.
– Молодец, шкет, – я потрепал его по плечу, – далеко пойдешь. Уже готовить научился. Еще бы тебе под кроватью прибраться.
– Я туда не полезу! – чуть ли не истерично прошептал он. Нет, так нет. Я не могу его заставить. То есть, могу, разумеется. Только какой в этом смысл. Витя должен сам понять, что лучше там не держать ничего лишнего. Только тапки и ночной горшок. И то не обязательно, чтобы они там были.
Гантели еще.
За окном стремительно темнело. Ночь, черная, непроглядная, рухнула так, что заныло в зубах. И под кроватью начало тихо шуршать. Я поднялся из-за стола и вернулся в комнату. Внимательно посмотрел на кровать. Сойду я за ребенка? Или придется здесь Витю закрывать, чтобы оно вылезло. У парня, конечно, будет шок. Но лучше сейчас один раз рискнуть.
На миг блеснули красные огоньки.
Шуршание.
Я присел на корточки, пытаясь разглядеть, что же там такое шуршало. Что-то, чего я детстве очень сильно боялся. Оно ни разу не вылезло. Но исправно оставляло то смятые фантики, то раскиданные листы бумаги. Один раз оно порвало мою тетрадку с домашним сочинением.