Корпорация любит нас - стр. 5
Но Челябинск отказался идти на контакт, а вскоре на юге возникла гигантская тридцатиметровая стена вдоль всей бывшей границы областей, считавшаяся не то аномальным явлением, не то происками мифической Японской Империи, на которую списывали все беды. Первоуральск и Ревда, бывшие некогда крупными пригородами, в восемнадцатом году объявили о независимости и создали Республику Реки Чусовой. Подобные карликовые государства тогда возникали по всему Среднему Уралу, как грибы после дождя, но население большинства из них не дотягивало и до пятидесяти тысяч. Новоявленный сосед с двухсоттысячным населением показался Императору опасным. Через три года Империя вторглась в Первоуральск и Ревду на старых танках и сравняло два города с землёй, истратив почти все боевые и топливные арсеналы бывшей Федерации. Выжившее мужское население двух городов было уничтожено или порабощено, но Максиму с семьёй удалось выбраться лесами из осаждённого города в одну из нетронутых деревень. Константин потом искал эту деревню на карте, но так и не смог найти.
Через год супруга не вынесла тягот жизни и ушла куда-то на Запад, откуда ещё никто не вернулся, оставив Константина с отцом одних. В Верх-Исетск они переселились в две тысяча тридцатом, тогда в стране был установлен контроль над северными территориями, и к власти пришла Корпорация.
Город к тому времени оказался разделён стеной на Внутренний и Внешний. Отец пропал, когда сыну было семнадцать, во время беспорядков в городе. Перед этим он подолгу стал пропадать по каким-то секретным делам, которые скрывал даже от сына, а потом просто ушёл из квартиры и растворился в глубине улиц Внешнего города.
Отец. Последний родной человек. Был он сейчас жив, или нет, Константин не знал. Отцовская гитара и умение играть – вот то единственное, что осталось в наследство. Иногда приходила в голову мысль – будь отец рядом, возможно, Константин бы и не стал трэш-металлистом[1], отдав своё сердце более лёгким и гуманным разновидностям рок-музыки. Но нелёгкая судьба сама привела юношу к этой редкой и суровой субкультуре. Благо, физически он был силён, характеру металлиста соответствовал, потому и выжил, худо-бедно дожив до тридцати пяти.
Размышления прервались грохотом железной двери – запирать квартиру в коммуне считалось дурным тоном, но металлический дверной каркас остался ещё с конца двадцатого века. Молот вышел из кухни, потряхивая бутылочку, чтобы кефир стёк со стенок на дно.
На пороге стоял Каиров, пожилой председатель жилсовета коммуны, за спиной маячили Стенов и Стрекалин, которых за глаза называли «братцами-акробатцами». Последний – бородатый двухметровый качок в футболке с Пинк Флойд – молча проследовал в комнату и выключил магнитофон. Константин заподозрил неладное. Он и сам был не из робкого десятка – метр семьдесят пять ростом, но коренастый и крепкий, однако эту парочку «вышибал» Молот не любил.