Корпорация Лемнискату 1. И начнется отсчет - стр. 21

Приподняв бровь, творец повел меня в центр зала, и мы встали, приготовившись к танцу.

― И как?

― Изменились вы не сильно, разве что ваши манеры стали лучше.

После этих слов барон рассмеялся:

― Вот она ― прямота женщины, работающей на Лемнискату! Хотя ваши высказывания на грани оскорбления даже для корпорации.

Я проигнорировала это замечание, так как заиграла музыка и начался танец.

Делая первые шаги, я исподтишка рассматривала одного из самых удачливых творцов, который уже на протяжении многих лет выполняет для Лемнискату задания, и выполняет блестяще.

Сейчас в корпорации они ― вместе со вторым творцом ― самые известные и значимые люди. Да и в светском обществе, благодаря красоте и некоторой дерзости, он очень популярен. Смелые манеры не прощаются только женщинам.

Во время танца Разинский практически не сводил с меня пристального, насмешливого взгляда. Также я заметила, что не менее пристальный, но только ненавидящий взгляд на меня устремила сестра. Она, видимо, полагала, что я пытаюсь завлечь господина барона. А вот мне от такого внимания сейчас было сильно не по себе.

Но вот наступил момент, когда мелодия затихла, и меня сразу отвели к родственникам.

― Благодарю вас, ваше сиятельство. Вы прекрасно танцуете, ― услышала я и мысленно возблагодарила месье Лурье за его безжалостность в обучении.

После этого творец нас покинул, а я ― впервые за долгое время ― удостоилась одобрительной улыбки матери.

Далее вечер протекал гораздо спокойнее, я даже умудрилась поболтать с младшей царевной, великой княжной Анастасией.

И хотя ей было всего одиннадцать лет, этот разговор доставил мне несколько приятных минут, пока моя собеседница не поинтересовалась:

― Мадемуазель Ольга, почему вы совсем не танцуете?

― Что вы, ваше императорское высочество, я в начале вечера вальсировала, а потом столь утонченное общество так увлекло меня разнообразным и интереснейшим общением, что я не в силах была прервать ни один свой разговор. Тем более с вами.

Не покривила я душой только в отношении самой дочери императора, поскольку в большинстве своем высший свет был довольно банален.

― О! Тогда я настаиваю, чтобы вы приняли приглашение первого же джентльмена, который попросит вас о танце, ― лукаво улыбнулась юная великая княжна.

― Хорошо, ваше императорское высочество.

Но не успела я договорить, как сзади раздался голос, который заставил меня вздрогнуть:

― Тогда позволит ли мадемуазель Орлова пригласить ее на танец? Вы ведь не откажете мне, к тому же такова просьба самой великой княжны.

И, склонившись в поклоне, Разинский прикоснулся губами к руке Анастасии, обаятельно улыбнувшись. Девочка зарделась.