Коронный номер мистера Х - стр. 9

Из прихожей раздался хлопок двери. Я оторвался от компьютера.

– Светлана! Вы нашли туалет?

Ответа не последовало, я встал и вышел в холл. В прихожей никого не оказалось, в санузле тоже, на вешалке не было чужой куртки. Я задвинул щеколду. «Не дай мне Бог сойти с ума, уж лучше посох да сума», – написал много лет тому назад Пушкин. Я не способен оказать помощь Светлане, но почему я чувствую себя виноватым? Ох, не стоило отпускать девушку одну, как бы с ней беды не приключилось! Надо немедленно найти номер телефона ее отца и рассказать ему о визите дочери.

Я повернулся и только сейчас заметил на полочке под зеркалом сверток из туалетной бумаги.

В полном недоумении я развернул пипифакс, увидел внутри доллары и записку все на той же туалетной бумаге: «Доктор! Вы сказали, что всегда отрабатываете аванс! Вот он! Теперь вы обязаны меня лечить. Я бы так не поступила, но вы мне отказали в помощи, а других принимаете! Это нечестно. Чем я хуже их? Я могу заплатить! Здесь триста долларов. На вашем сайте в Интернете написано, что прием у академика Малышева столько стоит. Я приеду через два дня. Заплатила вам вперед. Запишите меня на восемь утра. Я должна перед работой успеть. Светлана». Текст был написан очень мягким грифелем, похоже, Донелли воспользовалась своим карандашом для бровей. И только сейчас я понял, что произошло!

В доме, где расположен офис моего детективного агентства, на втором этаже ведет прием академик психиатр Малышев. Его зовут Иван Петрович, а меня Иван Павлович. Номер квартиры, в которой находится кабинет известного эскулапа, пять, а моей – пятнадцать. Донелли шла за помощью к врачу, а не к частному детективу, она перепутала квартиры: пять – пятнадцать. Или в Интернете указан неверный адрес, что случается сплошь и рядом. У Малышева при входе нет никаких табличек, а у меня, как вы уже знаете, она висит. Светлана явилась пораньше, позвонила в дверь моего агентства, поняла, что там пусто, и набрала указанный мною номер. А поскольку обезумевшая женщина повторяла «Меня хотят убить», я ни на секунду не усомнился, что она явилась ко мне. И ведь Света сначала назвала меня «Иван Петрович», а я ее поправил, мне и в голову не пришло: она полагает, будто общается с Малышевым.

Не надевая пальто, я ринулся на улицу, встал перед подъездом и завертел головой в разные стороны. В самом центре шумной перенаселенной Москвы сохранились тихие переулки, и мне посчастливилось устроиться в одном из них. Офис мой находится в квартире, где некогда жила Элеонора, а мои апартаменты расположены напротив. На маленькой улочке всего шесть зданий, построены они в начале двадцатого века, тогда в них обитали богатые москвичи. После большевистской революции квартиры превратились в коммуналки и долгие десятилетия представляли собой человеческие муравейники. В середине девяностых дома начали расселять, и теперь в них опять просторные квартиры. Сейчас на улице никого не было. Пока я читал письмо, а потом спускался из офиса, Светлана Донелли успела уйти. Надо найти телефон ее отца, я не могу взять деньги, их нужно вернуть девушке или ее родственникам.