Коронация - стр. 2
Аня. Черт догадал меня с душой и талантом родиться с тобой под одной крышей!
Николай (матери). Ты обратила внимание, когда она пришла?
Аня. Вот уж поистине брат мой – враг мой.
Вера. Как вы мне надоели!
Аня. При чем тут я?
Автомобильный гудок.
Одна возлюбленная пара.
Николай. На этот раз ты права. Глинский и моя красивая тетя.
Аня. Какая она тебе тетя?
Николай. А кто же она, хотел бы я знать?
Аня. Бывшая жена Якова, только и всего.
Николай (иронически). Между прочим, Яков – брат моего отца.
Аня. Если красивая тетя выйдет за Глинского, ты будешь звать его дядей?
Вера. Тише вы… Идут…
С коробками и цветами в руках входят Нина и Глинский. Нине – лет тридцать пять – тридцать шесть. Красивое лицо с постоянным выражением легкой утомленности. Медлительная ленца в каждом движении. И ходит и говорит не спеша. Кирилл Андреевич Глинский – мужчина спортивного типа, худощавый, несмотря на свои сорок девять лет. Улыбается часто, но едва заметно.
Глинский. И моторизованы, а отстали.
Вера. Вполне могли бы нас захватить.
Глинский. Вот кто виноват. Я почти час прождал ее на углу в машине.
Николай. Уже интересно. (Нине.) Где же вы были?
Нина. В постели. Прохлаждалась энд наслаждалась.
Аня. Живут же некоторые дамы!
Нина. Не стоит завидовать. Я не спала три ночи кряду.
Вера. Ого! Загуляла?
Нина. Отнюдь. Всего лишь концерты в Рязани и близлежащих окрестностях. Передвигаясь в тесном, но тряском автобусе.
Глинский. А радость творчества…
Нина. Да, она. На сей раз я аккомпанировала баритону. Неважный певец, но глупый человек. Впрочем, это все же лучше, чем иметь дело с бабьем.
Вера (Глинскому). В таком случае, где же вы вчера пропадали? Я вам звонила. Был стоящий народ.
Глинский. Где я был? Не помню.
Нина. Ишь!
Глинский. Но помню, что ничего интересного.
Вера. Жаль. Мы провели ослепительный вечер.
Глинский. Кто ж был? Какие-нибудь брамины?
Вера. Ну, зачем уж такая экзотика? Просто один немецкий журналист, большая умница, и Мурзаев – он только из Лимы.
Аня. Матушки! Сколько тут телеграмм.
Вера. И лежат как попало. Дунь ветер – и нет их. Нет, он неисправим.
Николай (перебирая). От министра. От президента. От общества «Франция – СССР».
Вера. Да, да, они собирались, я знаю.
Николай. От Пасхаловой.
Вера. Покажи. (Читает.) Что за женщина! Ум, характер. Будь я мужчиной, я бы влюбилась.
Николай. Ей, между прочим, в обед сто лет.
Вера. Что ты понимаешь, мальчишка.
Николай. И вообще – вздорная баба. Прямолинейна, как паровоз.
Глинский. Не скажи… Паровозы, они маневрируют.
Вера. Ах, боже мой, он же умнее всех! Добейся в жизни того, что она. Все сама, своими руками. Я читала ее биографию.