Размер шрифта
-
+

Корона претензий не имеет - стр. 3

Ночью кампус был безлюден и отойдя вслед за своим проводником порядочно от башни, Эдвин наконец облегченно выпрямился. Хенрик, несмотря на почти кромешный мрак в тени древних платанов, подступающих почти вплотную к университетским стенам, уверенно вел его через лабиринт внешних галерей. Быстрый подъем по лестнице, балкон и они внутри. За мрачную архитектуру и общую атмосферу студенты частенько называли латеранскую обитель знаний усыпальницей просвещения, даже днем непривычному человеку было здесь порой жутковато, накатывало нестерпимое чувство тщеты существования и предчувствие близкого порыва неумолимого зефира, сметающего в бездну отчаяния жалкие песчинки человеческого бытия. Впрочем, Эдвина едва ли можно было назвать впечатлительной натурой.

Широкие лестницы сменились извилистыми коридорами, а затем большой темной залой. Эдвин затеплил потайной фонарь, неверного света от которого едва хватало, чтобы не расквасить себе нос и двинулся дальше, его компаньону, казалось, свет был и вовсе не нужен. Маг задумчиво шагал, не вполне понимая где заканчивается, теряющаяся в раскачивающейся от фонаря тьме зала и едва не натолкнулся на своего проводника, когда тот резко остановился, вглядываясь во мрак то ли, большой картины без рамы, то ли гобелена, растянутого на стене. Эдвин поднял фонарь повыше.

Мда, картина вполне в духе старой профессуры: будто из-под земли на зрителя неслись три безголовых коня, за ними в разрывах тумана на берегу озера дымилась одинокая полуразрушенная башня, небеса, как водится, пламенели. Мастерство художника смогло вложить в несущихся коней изрядную долю нездешней мощи и в колеблющемся пламени фонаря казалось, что грудные мышцы скакунов туго переливаются под матовой кожей и демонические создания вот-вот вырвутся с полотна на свободу и неминуемо растопчут неосторожного ценителя живописи.

«Падение Моргенфорца», – куда-то в пустоту, будто бы ни к кому не обращаясь, торжественно проговорил Хенрик. – «А, знаешь, что самое любопытное? Вся картина написана одним цветом.» Эдвин присмотрелся: «Кони разной масти». – «Именно, в этом все и дело. Картина написана углем из обломка копья одного из героев этой битвы. В свое время она имела изрядный успех.» Эдвин поднес фонарь к правому углу полотна: «Это ди Франчетти, довольно неплохо для университетской залы. Поговаривали, что он продал душу за свое мастерство. Мы идем?». Хенрик молча повернулся и продолжил путь. Эдвин двинулся за ним: «Но почему три?», проводник шагал в тишине, не оборачиваясь.

Пару коридоров и залов спустя незваные гости добрались до глухой стены, Хенрик приложил ухо к камню, пару раз тихонько стукнул, походил вдоль и наконец выбрал место – «Сюда». Это как раз и было тем самым слабым местом, которое они так счастливо обнаружили. Леонардо Латеранский в свое время создал совершенный инженерный шедевр: все огромное здание университета отапливалось единой печью через хитроумную систему труб под полами и в стенах. А вот новоявленные строители, как всегда это и происходит в заведениях особого рода, создав неприступную твердыню, решили сэкономить на тепле и посадили башню вплотную к той же самой печи, прямо со стороны большой вытяжной трубы.

Страница 3