Корона претензий не имеет - стр. 14

– Я ошибся, выбрав Пелора для молитвы? – маг задумчиво поднял бровь.

– Возможно, больше ошибся я. Скажите, Ваше предприятие опасно для Вас?

– Скорее всего.

– И многие другие могут пострадать?

– Такое возможно.

– И не раз на Вашем пути может встретиться зло?

– Путь наш лежит по проклятым землям.

– И все же, Вы выбрали Пелора. – монах легко коснулся блестящего медного диска на своей груди. – Мне даровано испытание. – монах поднялся на ноги и торжественно подняв перед алтарем руку, произнес: Именем Пелора, во имя Света, который дарует он, тех путей, что он освещает во тьме людским душам, я прошу Вас принять меня в спутники до той поры, пока не исполнится просимое Вами, тем или иным образом. – каменные черты монаха слегка расслабились и его лицо приобрело почти человеческое выражение, он продолжил уже совершенно обыденно – Говорят, что я приятный собеседник в дороге, к тому же я неплохо разбираюсь в лечебных отварах, обузой я не стану.

– Не скрою, нам бы не помешала добрая порция святости в нашем предприятии, но опасности и правда велики, а достойно вознаградить Вас по завершении я вряд ли смогу. Вам лучше выбрать другой обет и другую компанию. Простите. – маг грустно покачал головой.

– Я делаю это не для Вас. Мудрость Пелора безмерна и не нам пытаться перечить воле его. Обет дан и быть посему. Отныне Ваш путь это и мой путь тоже.

Эдвин задумчиво, совершенно по-крестьянски поскреб в затылке. – Странные дороги требуют странных проводников. Как твое имя?

– Ну скажем, Кайл

– Эдвин. Вот нас и четверо. Ананке, говоришь?

По старой походной привычке герцог варил кофе прямо на огне, неизменно в старой помятой с одного края медной турке на длинной закопченной ручке. Он осторожно подносил турку к пляшущему в монолитной громаде кабинетного камина пламени, дожидался пока полупрозрачная пенка напитка не начинала подниматься и подергиваться, затем чуть отводил турку назад, задумчиво смотрел как пенка слегка оседает, успокаивается и снова крутил донышком над огнем. Если некоторые слуги и считали в глубине души такое поведение эксцентричным, то никто не осмеливался напомнить ему об этом. Верный Оливье, к примеру, считал, что такой вот маленький ритуал заменяет герцогу набивание трубки, позволяет отрешиться на мгновение от съедающих все время без остатка дворцовых интриг, государственных тайн и вражеских заговоров, позволить себе обдумать следующий шаг, выстроить очередную хитроумную комбинацию, а, скажем, пентийский посол относился к этой невинной слабости герцога с неимоверной серьезностью, всем своим видом демонстрируя, что не видит в этом ничего из ряда вон выходящего и полагал, что корни этого кроются в лихих похождениях юного Аргайла где-то в отдаленных пустошах Ямурлака. Сам же герцог просто любил аромат кофе.