Корона из золотых костей - стр. 62
Тот, что лежал подо мной, сел, обвивая мои бедра под рукой второго. По мне промчался вихрь покалывания. Он потянулся поверх руки вольвена и, схватив в кулак мои волосы, прижался лбом к моему лбу. Его великолепное тело двигалось подо мной в яростном ритме. Я вся напряглась, а затем по моим венам прошла молния. Мои мышцы судорожно сжались. Мой вскрик смешался с его грубым возгласом. Его бедра неистово закачались, и он последовал за мной в исступленное, бездумное блаженство, сокрушившее мое тело. Напряжение медленно покидало меня, мышцы превращались в жидкость. Не знаю, сколько прошло времени, но наконец ладонь под моим подбородком исчезла, освободив меня. Я упала щекой на теплое плечо и сидела, закрыв глаза и часто дыша. Он крепко прижимал меня к груди, все еще вцепившись другой рукой в мои волосы на затылке. Он кивнул, и вольвен ушел. Об этом свидетельствовал щелчок двери, но я осталась сидеть, удовлетворенная и расслабленная. Жар, бурлящий в моей крови, остыл. Его кровь…
Кровь Хоука.
Кровь Кастила.
Пустота в моей голове мгновенно раскололась. Меня затопили мысли и воспоминания. Они добрались до каждой моей клеточки, неся осознание. Сначала меня охватил шок – неверие и боль от того, что сделал Аластир в Покоях Никтоса и что случилось потом.
Я ему доверяла.
Я… хотела, чтобы люди в храме приняли меня, а они называли меня Пожирательницей душ. Они называли меня шлюхой. Они… называли меня Девой, а я не была ничем из этого. Гнев вытеснил ужас. Ярость охватила меня до кончиков ногтей. Злость загудела в самой моей сердцевине, столкнувшись с нарастающим во мне бешенством. Они заплатят за то, что сделали со мной. Каждый из них узнает, кто я. Меня больше никогда вот так не ударят. Им не удастся…
Но разве им уже не удалось?
Я чувствовала болт, пронзивший мою плоть, разорвавший жизненно важные органы. Я попробовала смерть на вкус. Ощутила ее – вдох, который не могла сделать; сердце, которое больше не билось; слова, которые не могла произнести. Я умирала, но там была и другая боль, яростная боль, которая прорвалась в меня.
«Пей. Продолжай пить. Вот так. Глотай. Пей, Поппи, пей ради меня…»
Вкус цитруса и снега по-прежнему держался в моем горле, на моих губах. Все еще согревал и заполнял грызущую, болезненную пустоту внутри меня. Я содрогнулась, и рука на моем затылке замерла. О боги, им удалось. Он… вознес меня.
О чем он думал? «Я не потеряю тебя. Никогда. Я люблю тебя, принцесса». Он не думал. Он просто… чувствовал.
Вдруг словно отперли сундук и сняли крышку. В меня хлынули эмоции – накопившиеся за почти девятнадцать лет, выходящие за пределы того, что произошло в храме, – воспоминания и убеждения, опыт и чувства. Пришли и кошмары с их гнетущим отчаянием и безнадежностью. Но с ними и мечты, полные чудес и возможностей. Мечты, переполненные желанием и любовью.