Корона из картона - стр. 36
Мать ожидаемо давится чаем и хватается за сердце, на что я уже как-то на автомате закатываю глаза; наша управляющая оперативно уволакивает её из столовой, не забыв наградить меня неодобрительным взглядом, а вот отец вообще не впечатлён моей тирадой.
– Подписывался или нет, сегодня ты едешь за девочкой в периметр, и это не обсуждается – таковы правила.
У меня, по идее, сегодня в обед должен был быть очередной укол в «Утопии», а после мы с парнями собирались погонять мяч на университетском стадионе – не всё ж бухать, не просыхая. Меня всегда бесило, когда приходилось менять планы, а учитывая происходящее, кажется, ещё и вечерний секс с Ангелиной тоже отменяется.
Гадство!
– Почему просто не послать за ней машину? – продолжаю сопротивляться. – У нас ведь есть водитель – вот и пусть он сгоняет за девчонкой.
– Она едет сюда не ради водителя, – отрезает отец. – Она твоя ответственность на ближайшие пять лет; чем раньше это усвоишь – тем лучше.
– Это ведь была твоя идея, – рычу в ответ. – Твоя и твоих друзей, чтобы эти убогие слонялись за нами по пятам – вот и вали за ней сам.
О, кажется, я ступил на запретную зону – вон, как скулы дёргаются.
– Не забывайся.
Не впечатляет.
– Или что? – Чувствую, что играю с огнём, но заткнуться просто не могу: ненавижу, когда мне навязывают правила. – Я согласен терпеть её в доме, но о том, чтобы бегать за ней, речи не было.
Родитель неожиданно хмыкает и поднимается из-за стола.
– На твоём месте я бы съездил – вдруг передумаешь, когда её увидишь, – попутно хлопает меня по плечу и испаряется за входной дверью.
Несколько секунд стою, как в голову контуженный, и пытаюсь понять, с чего это я должен передумать; с губ снова срывается рык и, хотя в башке всё ещё ведёт, обещаю сам себе, что потраченное сегодня впустую время потом с лихвой себе компенсирую. Поднимаюсь обратно в комнату, раздумывая над тем, что надо начать запирать её на замок, чтоб мелкая с петухами не вламывалась; принимаю душ – один хрен уже не засну – и натягиваю первые попавшиеся под руку шмотки. Пуговка давно уже куда-то слиняла, но судя по тому, что я слышал голос на улице, её за чем-то понесло в сад; выглядываю в окно и вижу, как она старательно под присмотром садовника отстригает ножницами белые лилии, и мои глаза лезут на лоб.
Её любимые цветы, которые она никому не разрешает трогать.
Я вообще в своём доме проснулся?
Все следующие события смазываются в одно маслянистое пятно: мой поход на инъекцию, бессмысленная болтовня с Поляком на плитах стадиона, потому что на игру уже не было настроя, и вот я качу в периметр, проклиная весь бабский род. Торможу у нужного дома, изучаю обстановку, которая не способствует тому, чтоб я остыл, и натыкаюсь взглядом на знакомое лицо.