Корона из картона - стр. 21

Хмурюсь, но всплывшая в голове догадка заставляет меня сорваться обратно в свою комнату; распахиваю дверь в ванную и вижу полуприкрытую дверь в смежную комнату, которая была заперта столько лет, и в которой теперь наводили порядок. Это заставляет меня ухмыльнуться: девчонке, которая будет жить в этом доме, явно не повезло – делить со мной общие метры, тем более душ, будет для неё тем ещё развлечением.

Ну, хоть какое-то веселье.

Малая нетерпеливо дёргает меня за штаны, угрожая оставить задницу без них, и я тащусь за ней вниз. Прямой наводкой плетёмся в столовую – точнее, плетусь я, постоянно зевая, а Пуговка бежит вприпрыжку. Ещё из гостиной улавливаю аромат свежесваренного кофе, которым прямо сейчас придётся накачаться под завязку; на столе уже стояли горячие, ещё дымящиеся бутерброды, шакшука и, как в детстве, творожная запеканка. Мой живот отзывается на эту картину протяжным воем тонущей субмарины, а Пуговка наоборот брезгливо морщится.

– Опять запеканка!

Подавляю смешок, но мелкая видит мой насмешливый взгляд и недовольно поджимает губы – ни дать, ни взять – копия матери.

Кстати, об этом...

– Где родители?

Алиска плюхается на стул, который для неё слишком высок, но она отказывается от специального – хочет казаться такой же взрослой, как и я.

– Папа уехал на работу, а мама у тёти Кати

На последнем  имени морщусь: Екатерина Миловидова – весьма странный персонаж. Она жертвовала детским домам огромные суммы и при этом брезгливо морщилась, когда при ней говорили о бедных; она называла мою мать подругой и, возможно, в чём-то ей действительно помогала, но я не раз видел этот презрительный взгляд в сторону свое родительницы. Чтоб ей всю жизнь ежей рожать... Помню, сдуру попробовал сказать об этом матери – такого мата от неё даже отец не ожидал – так яро кинулась на защиту подружки. Короче, я это дело оставил – пусть сама разбирается.

Не маленькая девочка, в конце концов.

Пока я уничтожал всё, что видели глаза, малая демонстративно зажала нос и вздёрнула подбородок; только после того, как перед её носом очутилась тарелка с ньокками, она принялась за завтрак и даже выпила стакан апельсинового сока. Поднимаюсь из-за стола, игнорируя обиженное сопение мелкой, и двигаю в сторону гостиной. Там, развалившись на белоснежном диване перед огромной плазмой, включил какую-то лабуду и откинулся на спинку, собираясь как следует вздремнуть – так, чтоб на этот раз выспаться.

От громко хлопнувшей в холле двери резко сажусь, и комната делает сальто.

– Твою срань! – рычу, поднимаясь с паркета, на который прилёг, свалившись с дивана.