Корона для «попаданца». Наш человек на троне Российской Империи - стр. 95

– Я не готов решить этот вопрос. Мне нужно посоветоваться и получить результаты вероятностного просчета хроноискажений…

– Разумеется. – Японец вновь был невозмутим. – Нам нужно попасть в точку, отстоящую от вероятной встречи с объектом на срок не менее одного месяца.

Выйдя из камеры, лорд Валлентайн подумал:

«Очень хочется надеяться, что эти недоделанные обезьяны, возомнившие себя настоящими самураями, истинными потомками Ямато, а на деле не знающими, как держать этот свой «фамильный меч», сумеют достаточно разозлить возмутителя спокойствия и он очертя голову ринется мстить всей Японии. Может быть, даже затеет войну. В любом случае – сфера интересов матриканта сместится с Западной Европы на Дальний Восток. А мы тем временем проведем в Европе интересную операцию, которая надежно нейтрализует этого выскочку».

…И довелось мне с государем нашим по всей земле-матушке проехать да по всем морям-окиянам проплыть. Я ведь теперь кто? Я не просто государев первый ординарец, я государев друг! Что, скажете не бывает так, чтоб государь да с простым казаком дружбу водил? Ан бывает. Аккурат опосля того случая, когда государя нашего евойный батюшка чуть не убили (да и убили б, когда б мы все не помешали), государь наш заказал у самого Фабержея часы, ровнехонько шесть штук. Поперву-то мы с Филимоном, дружком моим отныне задушевным, даже удивились, что, мол, не золотые часы, а серебряные, да спасибо адъютант государев, Павел Карлович, разъяснил, что к чему. Часы те, говорит, из металла платина, что дороже золота втрое! О как! Совсем одинакие часы, вся-то и разница – что на крышке прорисовано. У меня, на приклад, казак на коне на врагов во весь опор летит, пику перед себя держит. У Филимона – стрелок в засаде ворога выцеливат. У Николая Оттовича – корабль в море бой ведет. Словом, каждому то прорисовано, что кому ближе. Вот. А на обратной стороне крышки прописано: «Другу моему, Егору Шелихову, от всего сердца, на память и в благодарность за мое спасение». И подпись. Батюшка мой не верит, хоть и прописал я в станицу о том. И братья мои прописывали, потому как видели! Старший-то братец мой ровнехонько через два дня посля того случая в Берлин, в немецкую землю отправился. Он теперь ихнего принца, который государю нашему и нареченной его помогал завсегда, донскому бою учит. А все ж и ему часы мои повидать довелось, когда мы вместе с государем в Германии были. И он про то также батюшке в Затонскую отписал. Да только старик-то наш все одно не верит ни в какую! Вот ужо воротимся домой, в Россию, тогда приеду в станицу да всю правду и окажу!