Короли «Эмпайр-Хай» - стр. 3
– У тебя на кедах дырка, – сказала она мне. Точнее, говорила она в пустоту, словно меня не существовало. Такая у нее манера общения – говорить с пустым местом.
Ее подружки захихикали.
Я посмотрела на свои кеды, хотя уже знала, о чем идет речь. Сбоку, у резиновой подошвы, отошла ткань и образовалась дыра. Я уже скопила достаточно денег, чтобы купить новые, но эти кеды мне подарила мама несколько лет назад на день рождения. А любое напоминание о ней было для меня особенно важно.
– Не слушай ее, – вмешалась Кеннеди. – Изабелла просто завидует. С ее ногами можно ходить только на высоченных шпильках, а ты и в кедах выглядишь замечательно.
Изабелла расхохоталась.
– Я и в дешевых кроссовках буду смотреться на миллион долларов. Но… тебе не кажется, что в такое престижное место подобную обувь надевать не стоит?
Я попыталась расправить плечи, чтобы выглядеть так же уверенно, как и Кеннеди. Но мне совершенно нечего было ответить. Если только подчеркнуть, что моя обувь – отнюдь не дешевая. Пятьдесят долларов для меня – долгие часы работы. Но для Изабеллы, возможно, это лишь крошечная часть карманных денег. Если, конечно, у богатых бывают карманные деньги. Возможно, она пользовалась кредитной картой без установленного на ней лимита.
– Лучше бы ты выкинула этот дешевый хлам, – посоветовала Изабелла. – Выглядит по-уродски. Поверь мне, милая, я делаю большое одолжение, что говорю тебе об этом.
Мама называла меня «милой». Но совсем не таким тоном. Мамин голос был наполнен любовью и теплотой. Господи, как же я по ней скучала. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. – Еще не хватало, чтобы ты расплакалась, – презрительно усмехнулась Изабелла.
Она не понимала. Да и как такой человек мог меня понять? У нее было все. А у меня – только воспоминания о том, как меня любила мама. Но и эти воспоминания стали чем-то далеким после того, как дядя, внезапно появившийся в моей жизни, приютил меня. Еще у меня осталась эта пара кед, к которым я так прикипела душой.
Изабелла задела меня, но я все равно никуда не уходила. Терпела ее жестокие насмешки, чтобы она не увидела, как я убегаю в слезах.
На фотоаппарате Кеннеди снова сработала вспышка.
– Фотографируешь меня для своего проекта? – спросила Изабелла. – Надо же!
– Нет. В моем проекте не будет фото таких мерзких людей, – ответила Кеннеди. – Я просто хочу запечатлеть, какая же ты невыносимая!
Изабелла только закатила глаза.
– Пойдем, – сказала Кеннеди и дернула меня за руку.
Я закрыла свой шкафчик и повесила рюкзак на плечо. Смех Изабеллы и ее подруг эхом звучал у меня в голове, пока мы проходили через украшенные резьбой деревянные двери школы. Раньше я любила, когда лето заканчивалось и наступала осень. Но в Нью-Йорке смена сезонов ощущалась не так явно. Здесь повсюду был бетон, а воздух казался холодным и промозглым.