Короли блефа - стр. 37
С такой суммой разводку графа Тучкова начинать уже было можно.
Дом на Покровской улице возле церковной ограды был построен, наверное, пару веков назад. Двухэтажный, каменный, со стенами толщиной в два аршина, он стоял недалеко от крепости-кремля и имел большой яблонево-вишневый сад, правда, довольно запущенный.
Службы во дворе, о которых было писано в объявлении, тоже были старинной постройки, и ежели дом подвергался кое-какому ремонту, то служебные строения скорее всего так и не трогались со времен царя Алексея Михайловича Тишайшего и выглядели весьма древне.
Собственно, то, что дом и постройки крепко старые, – было только на руку Всеволоду Аркадьевичу: и для задуманной аферы это хорошо, и цена всего этого хозяйства не должна быть велика. Хозяин усадьбы, Александр Михайлович Лазаревский, отставной поручик, герой Дрезденского сражения, воевал с Наполеоном в Пруссии и Саксонии и брал Париж в четырнадцатом году. После ранения он был вынужден выйти в отставку и вернулся в Казань. К настоящему моменту силы оставили старика и вдовца, и он надумал перебраться к младшему сыну в древнюю столицу. Для того и продавал дом. Ну, и еще, чтобы не быть обузой.
– Двенадцать тысяч, такова моя цена, – заявил Долгорукову отставной поручик, когда осмотр усадьбы покупателем был произведен. – Не дорого, я полагаю. Если бы не мой скорый отъезд, менее чем за пятнадцать тысяч я бы вам дом не отдал.
– Понимаю, – кивнул головой Сева. – И, не буду кривить душой, не дорого, согласен, – добавил Всеволод Аркадьевич. – А как насчет обождания суммы?
– Половину суммы мне надобно сразу, а половину я готов обождать год или два, – сказал старик Лазаревский. И быстро поправился: – Лучше год, потому как мало ли… Я стар, и мой век сделался ныне короток.
– Хорошо, – не стал спорить со стариком Долгоруков. – Шесть тысяч сразу, шесть через год под вексель.
– Семь, – сказал старик.
– Что семь? – не понял Сева. Или как бы не понял.
– Через год – еще семь тысяч.
– Позвольте, вы же сказали, что дом стоит двенадцать? – напомнил старику его слова Долгоруков.
– Двенадцать, – согласился старик.
– Ну, так я вам отдаю сейчас шесть тысяч и через год – еще шесть.
– Через год – семь, – упорствовал отставной поручик.
– Почему семь?
– А проценты?!
– Ах да, – словно только что вспомнил пропечатанные в «Казанском телеграфе» условия продажи дома Сева. – Хорошо, по рукам. Так я зову нотариуса?
Первый шаг в афере по надувательству графа Тучкова был сделан. Всеволод Аркадьевич Долгоруков стал владельцем усадьбы на Покровской, а старик Лазаревский отбыл в Первопрестольную с шестью тысячами целковых и долговым векселем в семь тысяч, который Сева обязался погасить до первого августа восемьдесят первого года. Но ведь давать обязательства и выполнять их – разные вещи, правда?