Королевы второго плана - стр. 7
Кстати, Любовь Орлова как-то призналась, что на экране стремилась подражать тому, что делала на сцене Валентина Токарская, так как считала ее своим кумиром. Может быть, это преклонение отчасти и помешало пробиться Валентине Георгиевне на экран. Двум звездам на одном Олимпе было бы тесно, а у Токарской не было такого мужа, как у Орловой.
Тридцатые годы были самыми счастливыми в жизни Валентины Токарской, время шуток, веселья, розыгрышей, смеха и поклонников. В ее уборной из стены торчал большой, толстый гвоздь, на который актриса нанизывала письма зрителей. Были смешные, малограмотные письма, были очень тонкие и изысканные. Один человек писал даже до 80-х годов: начал, когда она играла в Мюзик-холле, и продолжил, когда она вернулась в Москву из Воркуты.
За Валентиной Токарской ухаживали… да кто только не ухаживал! В книге Галины Полтавской и Наталии Пашкиной «Звезды далекой свет немеркнущий… Валентина Токарская»[1] опубликованы фрагменты многих писем, адресованных актрисе поклонниками. В нее были влюблены писатели, музыканты, артисты «больших и малых академических театров», режиссеры – от Акимова до Калатозова.
Кстати, будущий каннский лауреат Михаил Калатозов страшно злился, что Валентина не отвечала ему взаимностью. Его пылкие признания в любви чередовались с горячим кавказским гневом. Говоря о тонкости и чувствительности ее актерской натуры, он тут же ругал возлюбленную за невежественность, незнание поэзии, нежелание читать и писать длинные письма. Он критиковал Валентину за отсутствие требовательности к себе и приверженность «легкому жанру». Вот отрывок из его письма, написанного после закрытия Мюзик-холла: «…Обладая данными настоящего творческого диапазона, вы сами ограничиваете свои творческие возможности, и причина эта, во-первых, – в романтизации этого европейского мистингетовского жанра, со всякого рода фоли-бержевскими трю-ляля. Вы вбили себе в голову, что это ваш жанр, лелеете где-то в глубине сердца “высокие качества” этого искусства. И невозможность, вернее, ненужность этого жанра на нашей сцене создает в вас творческую депрессию, как в девушке, которая всю жизнь искала “героя” своей жизни, так и не нашла, осталась старой девой с истерией на почве половой неудовлетворенности…»
Калатозов со всей своей грузинской прямотой и горячностью бил не в бровь, а в глаз. Валентине Токарской – самоучке, не имевшей в творчестве учителей, читать эти строки было обидно. Она действительно нашла себя в жанре водевиля, мюзик-холла, варьете и в душе осталась преданной ему до конца жизни, до девяноста лет…