Королевство Крови и Огня - стр. 35
Я застыла, оглушенная этими словами. Облегчить страдания, усмирить тьму, подарить надежду проклятым душам.
Но разве не этого хотят и иссары? Разве не этому учат – поглощать чужие жизни, обращая их на пользу Ордену? Какая разница, что движет мной – милосердие или жажда власти? Итог един – я стану убийцей. Палачом.
Зажмурившись, я стиснула кулаки. Из последних сил пыталась сдержать рвущуюся наружу силу. По щекам вновь потекли слезы. Я разрывалась между стремлением помочь и ужасом перед тем, что придется совершить.
– Ну же, акайра! – рявкнул Рейгар. – Действуй! Прояви хваленое милосердие к падшим. Смой с них грехи и боль. Или тебе нужно особое приглашение?
О, как хотелось огрызнуться, послать его к демонам! Но вместо этого я глубоко вздохнула и шагнула к женщине. К той, что молила о пощаде и избавлении.
"Прости", – беззвучно шепнула я, глядя в ее огромные, полные мольбы глаза. И призвала силу.
Не знаю, что двигало мной в тот миг. Отчаяние? Жалость? Или извращенное чувство долга? Знаю лишь, что когда моя тьма отозвалась на зов, хлынула вовне черным потоком – все вдруг стало кристально ясно. Так просто и правильно.
Я ощутила, как сила проникает в несчастную, сливается с ее аурой. Касается самой сердцевины – крохотного огонька, вместилища магии и жизни. И начинает гасить его, впитывать по капле.
Женщина вздрогнула, судорожно выдохнула. Но в помертвевших глазах не было боли – лишь облегчение и покой.
С каждым глотком ее искры, я чувствовала, как она угасает. Все медленней бьется сердце, все реже становится дыхание. Женщина умирала – но не мучительно и страшно. А словно погружаясь в глубокий, целительный сон. Уходила тихо и мирно, и тьма смывала с души скверну грехов и страданий.
А когда последняя капля ее жизни влилась в мою пустоту, тело пленницы обмякло в цепях. На бледном лице застыла слабая, почти умиротворенная улыбка. Будто смерть и впрямь стала для нее избавлением.
Содрогнувшись всем телом, я отшатнулась. По щекам текли слезы, горло сдавил спазм. О, Пресветлая, что я наделала?! Убила, истребила, поглотила чужую жизнь! Даже если несчастная сама молила об этом – разве я вправе? Разве это не чудовищно?!
Но времени на терзания не было. Мужчины таращились на меня с животным ужасом, сыпали проклятьями и молили о пощаде. В их душах не чувствовалось раскаяния – лишь животный страх и неприкрытая ненависть.
Однако стоило моей силе коснуться их – как я ощутила, насколько порочны и изъедены тьмой эти люди. Убийцы, насильники, разбойники – упивавшиеся злодеяниями, купавшиеся в чужой боли. И теперь, пред ликом неминуемой кары, в их сердцах бушевала лишь бессильная, отчаянная ярость.