Королевство Крови и Огня - стр. 1

Холод. Первое, что я почувствовала, придя в себя – пробирающий до костей холод. Он окутывал меня, словно ледяной саван, вгрызался в кожу тысячей игл. Я лежала на жестком каменном полу, и все мое существо будто онемело, погрузилось в оцепенение.

С трудом приподняв тяжелые веки, я обвела мутным взглядом свою темницу. Узкая камера, освещенная лишь тусклым мерцанием одинокого факела. Шершавые стены, покрытые плесенью и потеками влаги. И железные решетки – холодные, неумолимые, отделяющие меня от внешнего мира. Не было нужды в оковах и цепях – сама камера стала моей тюрьмой, гораздо более страшной и безысходной.

Я судорожно вздохнула, и затхлый воздух подземелья обжег легкие. Горло драло, будто наждаком, каждый вдох причинял почти физическую боль. Тьма, окружавшая меня, казалась всепоглощающей, густой, почти осязаемой. Она давила на виски, лишала возможности дышать и думать, словно непроглядный морок, накрывший сознание тяжелым пологом.

В голове метались обрывки воспоминаний, картины недавних событий. Вот Николас, искаженный тьмой, теряющий себя, превращающийся в монстра. Вот его крик, полный невыразимой муки и отчаяния, эхом разносится под сводами зала. Вот черная магия рвет его тело и душу, неумолимая и безжалостная. А потом – бесконечная пустота и триумфальный смех лорда Фэйрфакса, злорадный и безумный, словно в насмешку над развернувшейся трагедией.

Вопросы без ответов роились в воспаленном мозгу, терзали измученное сердце. Как такое могло случиться? За что судьба нанесла нам столь жестокий, беспощадный удар? Все рухнуло, разбилось на миллион острых осколков, вонзившихся в самую душу.

Из груди рвался крик – бессильный, отчаянный. Хотелось кататься по полу, царапать лицо, рвать волосы в приступе безумного горя. Но я лишь лежала, съежившись в комок, и беззвучно шептала его имя, словно молитву, словно заклинание, способное вернуть любимого из пучины безумия.

Холод каменных плит постепенно просачивался под кожу, будто стремясь добраться до самого сердца и заморозить остатки надежды. Но я не могла, не хотела сдаваться. Пусть сейчас мой мир разрушен, пусть будущее кажется беспросветным – я найду способ все исправить. Отыщу путь к Николасу сквозь тьму, верну его, вырву из лап безумия, чего бы мне это ни стоило. Моя любовь, моя вера в него – вот единственный огонь, все еще тлеющий в охваченной мраком душе.

С трудом приняв сидячее положение, я прижалась лбом к холодным прутьям решетки. Прикрыла воспаленные глаза, пытаясь унять лихорадочный стук сердца. Мне нужно быть сильной. Нужно сохранять ясность ума и искать выход, пока безумие не поглотило и меня саму.

Скрежет отпираемого засова вырвал меня из горьких раздумий. Железная решетка распахнулась с оглушительным лязгом. В проеме возникла знакомая фигура – широкоплечая, затянутая в черную кожу. Острый подбородок, властные губы, стальные глаза…

Деймон собственной персоной. Старший сын лорда Фэйрфакса, безжалостный и опасный иссар.

– Вот мы и свиделись вновь, Адель, – протянул он, неспешно входя в камеру. – Рад, что заключение еще не сломило твою волю. Ты нам нужна… бодрой.

Я невольно попятилась, вжимаясь спиной в холодную стену. Сырые камни неприятно давили на позвоночник, но отступать было некуда.

– Что тебе нужно, Деймон? – процедила я сквозь зубы. – Зачем ты здесь?

Иссар расхохотался – зло и надменно. Неспешно обошел камеру по кругу, словно примеряясь. Его шаги отдавались гулким эхом, бередя и без того натянутые нервы.

– Разве не понятно? – ухмыльнулся он, останавливаясь вплотную ко мне. – Пришел навестить нашу почетную гостью. Проверить, как ты тут… Но сильно не привыкай, завтра мы доставим тебя в цитадель.

Деймон хищно облизнулся и подался вперед, нависая всем телом. Черные волосы, стянутые в хвост на затылке, скользнули по плечам. Тонкие губы кривились в жестокой усмешке, а пальцы в кожаных перчатках небрежно поглаживали рукоять меча на поясе.

Последнее слово он произнес с особым смаком, растягивая гласные. У меня похолодело внутри от недоброго предчувствия. Теперь наши лица разделяли считанные дюймы. Я чувствовала его дыхание на своей коже – горячее и тяжелое.