Королевство Гаргалот - стр. 35

– Чувствуешь, – одобрил я. – Тебе бы в поэты… Музицировать не пробовал? А рисовать?

– Поссоримся, – предупредил он.

– Да ладно, – сказал я миролюбиво, – какой из тебя музыкант…

Собирать несложно, лучшие умы человечества работали над упрощением конструкции, сошки хорошо раздвинулись и уперлись в мягкую землю, а я залег, широко раскинув ноги и всматриваясь в окуляр.

Спохватившись, Фицрой выудил бинокль, что в свернутом виде не крупнее двойной монеты, умело и подчеркнуто лихо разложил, расположился поудобнее рядом.

Подкручивать верньер не приходится, автоматическая настройка сама следит за резкостью изображения, а крестик прицела смещается, учитывая силу легкого ветерка слева.

– У меня все отчетливо, – доложил Фицрой. – Вот прямо готов протянуть руку и пощупать… каждый кирпичик вижу!

– Кирпичики он щупает, – буркнул я, – скажи честно, баб нет, смотреть не на кого.

Он ухмыльнулся.

– Так уж и нет! Просто еще не увидел.

– Плохой из тебя корректировщик, – сказал я. – Правда, из меня такой же снайпер… Ладно, начинаем.

Крестик покачивается из стороны в сторону, я выждал, поймал древко знамени в прицел и придавил пальцем скобу. Несколько секунд ждал, но знамя реет все так же гордо и надменно, стиснул челюсти и выстрелил снова.

Фицрой поинтересовался, не отрываясь от бинокля:

– Ну как?

– Пристреливаюсь, – ответил я. – Необходимый этап работы мастера.

– А-а, – протянул он, – а я уж подумал, промахиваешься.

– Я? – спросил я с изумлением. – С чего бы?.. Это же элемент игры! Снайперство – высокое искусство, а профессия киллера давно стала эталоном красивой жизни. Разве мы с тобой не искусствоведы в штатском?

Он проворчал:

– Ничего не понял.

– И не надо, – заверил я. – Освобождая головной мозг от всякой ерунды, готов туда складировать вечное, важное, ценное, что подороже.

Третья пуля ушла тоже мимо, но четвертая все-таки задела древко, я видел, как содрогнулось, а на держаке слева появились глубокая канавка.

Приободрившись, я вручную ввел поправку, припал к окуляру, но тут древко под напором ветерка переломилось, но не повисло, а, красиво ныряя в воздушных волнах, пошло вниз.

Фицрой вскрикнул:

– А-а, знамя упало!.. Прямо на крыльцо донжона!..

– Правда? – спросил я. – Кто бы подумал? И чего это оно вот так раз и само…

– Дурное какое-то, – согласился он. – Или колдовство. Что теперь? Когда падает знамя – это дурной знак!

– Доставай вино, – велел я. – И не делай вид, что в твоем мешке был только бинокль.

Он ухмыльнулся.

– И как ты сумел заметить всего один бурдюк? Глазастый.

Я с удивлением смотрел, как он вытащил помимо небольшого раздутого бурдюка еще и две серебряные чаши с затейливой чеканкой.