Королевские камни - стр. 35

Наказание следует незамедлительно.

Он бьет по лицу, по губам, и, кажется, вид крови его радует.

– Вот тварь! Наглая…

– Хватит. – Тот, кто привел Ийлэ, не настроен сегодня делиться. – Отойди от нее. А ты… на вот.

Ей бросают куриную ножку, что почти подарок. И голод заставляет этот подарок принять. Гордость? Ее гордость умерла давно, в агонии, в крике, когда хватало сил кричать.

Вымерзла.

Вышла с кровью через горло.

И Ийлэ сама ненавидит себя за трусливую радость: сегодня она поест. А быть может, хозяин будет столь добр, что не ограничится ножкой… у него ведь есть еда, на столе стоит блюдо с запеченным картофелем, со спаржей вареной, с курицей, которую псы разламывают руками.

Руки становятся жирными. И сладко пахнут приправами.

Ийлэ старается есть медленно, тщательно пережевывая мясо…

– Что ты с ней возишься?

Тот, второй, недоволен, но он проиграл в поединке взглядов, а потому недовольство свое будет скрывать.

– Пусть поест напоследок…

Ийлэ бросают яблоко.

И еще кусок курицы… хлеб… это ведь почти праздник, и она старается не думать о том, что услышала. Напоследок?

Это значит, она, Ийлэ, сегодня умрет.

Хорошо.

Она все-таки не сумела сдержать улыбку – слишком счастлива была осознать, что скоро все закончится, действительно закончится, – и это тоже не осталось незамеченным.

– Чего скалишься? Бран, чего она скалится? – Третий осторожен, он держится хозяина, опасаясь вызвать его недовольство. И сейчас он подбирается к Ийлэ боком, но в последний момент возвращается на место, садится, чинно сложив руки на коленях.

– А пусть себе…

Бран вытягивает из кармана часы.

Отцовские.

Отец говорил, что делал их в подарок своему отцу, но не успел отдать.

Платина. Драгоценные камни: лоза всех оттенков изумруда и кровавый рубиновый терний. Никто не делает мозаики из драгоценных камней, кроме отца.

Часы держат на платиновой цепочке. Они покачиваются. И новый их хозяин постукивает по циферблату ногтем.

Звук резкий.

– Зачем она нам вообще…

– Затем. – Он убирает часы в нагрудный карман. – Затем, что она альва… правда, милая?

От стола до нее два шага, и Ийлэ замирает, прекращая жевать, хотя у нее много еще осталось, и хлеба, и мяса, и даже яблока…

– Альва… и дом этот альвийский… он спал, а теперь проснулся. – Он садится на корточки, все одно слишком большой. Опасно близкий. – И если сокровище спрятано в доме, то сами мы его не найдем, а девочка нам поможет. – Он протягивает руку, касается волос.

От прикосновения этого Ийлэ замирает.

– По-моему, мы это уже проходили. – Второй смелеет, все-таки он глуповат, постоянно нарывается, отступает и вновь нарывается.