Королевская щука - стр. 4
Талли упала в кресло и в ту же секунду превратилась в хлам. Шевелиться не хотелось. Сколько там ей по паспорту? Тридцать? Попахивает подделкой документов.
Монография, которую писала на коленке в обеденные перерывы, на форумах, конференциях и по ночам, вышла, напряжение последних месяцев отпустило, но Талли преследовало чувство, что ее занесло за цель. Жизнь превратилась в черный квадрат: как его ни обрамляй, какую философскую основу ни подводи – ничего, кроме бессмысленной пустоты и отчаяния, в этой тьме не разглядишь.
Все из-за бабушки, лягушки-путешественницы, – уверяла себя Талли. Бросила ее, бедную-несчастную, на выживание.
– Ей овладело беспокойство, охота к перемене мест, – противным голосом процитировала Талли, обращаясь к Фимке.
«Может, меньше будешь работать», – прощаясь, выразила надежду Фаина Абрамовна.
Меньше работать внучке было скучно.
В Центре вообще все держалось на ее страсти к работе: конференции, телепередачи, поиск спонсоров, благотворительные акции, не говоря о презентации авторской программы – это тема докторской, тут без нее никак… Опять же: цикл передач о заместительных семьях сама пробивала на телевидении.
Талли протянула руку и нащупала на столике под зеркалом ту самую монографию.
– Бабье царство какое-то, – проворчала Талли, тыча в морду Фимке свой нетленный труд, – автор и соавторы – одно бабье. Белоногова, Агеева, Кончева, Барабашова. Даже Жмурко и Артемович – и те бабы.
Где они, эти мужики?
Например, звезда детской психологии Александр Кайро.
Профессор, доктор, учредитель, председатель… И, конечно же, москвич.
Талли подавила вздох. А она живет на периферии, в глубинке. И Белоногова, Агеева, Кончева тоже провинциалки…
Талли попыталась зарядиться от книжицы энергией, которую в нее вложила. Книжица почему-то не желала делиться вложенной в нее энергией.
Талли понюхала брошюрку.
Монография пахла типографской краской и чем-то сложным. Наверное, умными мыслями.
Используя запрещенный прием, Фимка (большой грех соседской таксы с каким-то неопознанным кобелем) копилкой уселась рядом и уставилась, не мигая. Глаза горели в темноте сдержанным огнем.
Талли предприняла еще одну попытку заговорить Фимке зубы:
– Вот почему такие, как Александр Кайро, существует в единственном экземпляре, да и то, в столице? Почему, а? Вообще, не знаешь, почему в возрастной психологии мужчины такая редкость? Вот и я не знаю. – Талли пристроила монографию назад, на столик. – Самое паршивое, что ужина у нас с тобой нет. Надо было не отпускать бабушку в Израиль. Знаешь, там сейчас лето.