Королевская кровь. Связанные судьбы - стр. 68
Солдаты двигаются ближе, еще ближе; сейчас поднимут его на острия, и плевать им, нужен он их повелителю или нет, – своя жизнь дороже. Он морщится, улавливая движение позади, шепчет два слова молитвы – и волной расходится от него леденящая сила: рассыпаются прахом наконечники копий, трухой становится дерево, расползается одежда. Макс разворачивается и с хрипом рубит наотмашь, по живому, пока противник деморализован и обезоружен, проскальзывает сквозь дрогнувший строй и разворачивается, готовый продолжать бой.
– Колдун, колдун, – бормочут мужчины с суеверным ужасом и отступают. А он, все еще прислушиваясь и постепенно укрепляя щит, подходит к камину, оценивает высоту.
– Снять, – приказывает негромко прижавшимся к стенам людям, – и я уйду.
Через десять минут из ворот твердыни в темную беззвездную ночь вышел человек с мечом в руках, одетый в доспех из вываренной кожи, покрытой черными пластинами. Никто не посмел выстрелить ему вслед.
Твердыня Аллипа была расположена на самой границе земель кнеса Волаши. Дальше шли редкие, низкорослые леса, затем – скалы Овилла. К этим скалам и направлялся тот, кто в другой жизни был профессором Максимилианом Троттом. Он шел, сколько хватало сил, на отдых забивался в какую-нибудь нору, откуда его не могла выковырять местная фауна и где не могла обнаружить погоня. То, что она будет, он не сомневался. Но у него была хорошая фора: пока гонец из оставленного гарнизона доберется до ближайшего замка, пока отправят всадников – есть шанс дойти.
Обрубленные культи крыльев дергало болью, тело просило взлететь – и не могло. Регенерирует, но сколько это займет времени?
Двоящаяся память подкидывала фрагменты того, как его ухитрились поймать: пропали женщины из поселения, они полетели на поиски и угодили в ловушку. Их накрыли несколькими сетями, оглушили. Попались как дети. Но он хотя бы жив, в отличие от соратников.
Наступало стальное утро второго дня, когда он увидел земляной вал на дороге. Пошел к нему, медленно, стараясь не делать резких движений.
– Кто? – раздался из-за укрепления резкий окрик.
– Охтор, – сказал он устало. И, оставляя своего дар-тени внизу, отпустил себя наверх, в привычную нормальную жизнь.
Профессор Максимилиан Тротт проснулся вечером того же дня, что и уснул, в своей постели – в доме в инляндском лесу. Полежал немного, приходя в себя. Встал, умылся. И позвонил Мартину.
– Ты все-таки неравнодушен ко мне, – засмеялся тот в трубку. Дико было слышать его такой обычный, дурачащийся голос. И очень захотелось увидеть нормального улыбающегося человека. – Что опять? Доставить тебе ужин?