Королевская кровь. Сорванный венец - стр. 81
В тридцать – первый человек на закопченной деревенской кухне с покрытыми ожогами от проклятой печки руками, забывшая, как выглядит твое лицо в зеркале. Да и в зеркало лишний раз, честно говоря, смотреться не хочется, потому что глядит оттуда расплывшаяся тетка без возраста с короткими темными волосами, приятным, но совсем не девичьим лицом, кругами под карими глазами и глубокими складками вокруг рта.
Ты научилась виртуозно доить коз огрубевшими пальцами, на которых раньше сверкали кольца, и на каждое из таких колец можно было купить десять подобных деревень со всеми жителями и их скарбом, доить и не морщиться от козьего запаха. Ты умеешь стирать огромное количество белья вручную, потому что старая стиральная машинка сдохла три года назад, а на новую нет денег. Ты забыла уже, когда вставала позже пяти утра, самое лучшее развлечение для тебя – возможность полноценно поспать, а в подругах у тебя полуграмотные, но искренние в своей простоте, понятные соседки. И никаких битв за твою благосклонность.
Единственное, что осталось неизменным, – это древность рода, но толку от нее немного. Древностью рода не вымоешь полы и не вскопаешь огород.
Ты смирилась с тем, что твоя жизнь теперь принадлежит не тебе и что ты всегда должна быть самой мудрой, предусмотрительной и решающей все проблемы. Ты привыкаешь к тому, что соседские мужики смотрят на тебя не как на женщину, а как на домашнюю уборочную и готовящую технику, словно прикидывая, подойдет ему эта модель или он еще не настолько отчаялся.
Ты понимаешь, что из бесконечного объема знаний, которым тебя пичкали чуть ли не с младенчества, в реальной жизни применимы процента два, потому что в реальной жизни важно знать, как найти и приготовить еду, заплатить за аренду и одеть младших сестер, не имея денег. Умение красиво расписываться, знание этикета восемнадцати стран мира или способность отличить блакорийского темного жеребца от изящной йеллоувиньской породы оказываются бесполезны.
…Ангелина, или Анька, как ее кликали соседки, крошила огромным тесаком капусту на щи, пирожки и тушение, краем уха прислушиваясь к болтовне своей подруги Валентины. Валька была большеглазой, большеротой и заразительно смеялась над любыми, даже несмешными шутками. Смеялась, несмотря на то, что у нее было трое детей, а муж прошлым летом подхватил грипп, перешедший в воспаление легких, и умер, оставив их на грани нищеты.
– Матушка моя говорит, сегодня у директора скандал случился с учительницами по языкам и рисованию. Они еще младшие классы вели. Аккурат рядом с кабинетом мыла полы, вот и подслушала. Сначала тихо говорили-то, а потом разошлись на весь этаж.