Королевская кровь-7. Огненный путь - стр. 26

Той же ночью в охраняемый храм всех богов в Иоаннесбурге проникли воры. Проскользнули черными ловкими тенями мимо охраны, как невидимые. Подхватили камень в шкатулку, выбрались — и ушли в Зеркало.

Только наутро священники обнаружили, что свершилось святотатство: опустела чаша в изножье статуи Красного Воина.

А королю Седрику о краже сообщили как раз тогда, когда собирался он завтракать с дорогими гостями. Много он думал этой ночью и так и не принял решения. Донесли ему также, что Нории и Энтери вернулись под утро, и заполыхал он гневом, ворвался в покои гостей. Обернулись ему навстречу драконы, нахмурились — вслед за королем стража вошла, окружила их, замерла.

— Что это значит, Седрик? — поинтересовался Нории. — Что случилось?

— Сегодня ночью, — рыкнул красный король, едва сдерживаясь, — пока вы летали, пропал из храма Рубин, который вам так нужен. И я спрашиваю у вас: не вы ли его взяли? Вы были в храме, видели вас!

Почернел Владыка Владык Терии. Но попросил терпеливо:

— Остынь; не ведаешь ты, что говоришь. Прилетели мы к тебе как к другу, за помощью; уж не думал я, что получу оскорбления. Один раз скажу только из уважения к твоему гневу и нашей дружбе: никто из нас не трогал камень. Веришь ли мне?

Седрик повел красными глазами, выдохнул и заревел, срываясь в бешенство:

— Некому больше, никому он не нужен более! Сейчас обыщут ваши покои; если нет его и поклянетесь вы на крови, что не брали, не спрятали куда-то, то извинюсь перед вами.

Закружилась вокруг лютая вьюга, снося мебель и гобелены со стен, — и тут же выставил Нории круглый щит, а Энтери зажег в ладонях две сферы.

— Да в своем ли ты уме? — резко ответил Терии. — Или не видишь, с кем говоришь? Я кто тебе, вассал твой, чтобы ты слову моему не верил, а кровную клятву требовал? Гнев застил тебе разум, Седрик Рудлог. Обыскивай покои. Но знай: если ты это сделаешь, сюда мы больше не вернемся.

Еще больше разъярился король, что его как мальчишку отчитывают. Махнул стражникам, рассыпались те по комнатам. И опустил голову Нории, отвернулся от бывшего друга. Знал он, что перегорит тот, пожалеет, но есть поступки, которые не прощаются.

Ничего не нашла стража в покоях драконов. Ни слова не сказав хозяину, ушли красноволосые гости из дворца, и горе было бы тому, кто посмел бы их задержать. Поднялись дети Синей и Белого в воздух и улетели.

Остыл к вечеру Седрик. Стало совестно ему, что друзей обидел. А повиниться гордость не давала. Да и Рубина не было больше в храмовой чаше.

И пошел он с горя пить, вином заливаться, и думать, как дело поправить, — и метался от самых черных подозрений к горькому самопорицанию.