Королевская кровь-6. Тёмное наследие - стр. 7
До яблони оставалось несколько десятков шагов, когда давление гнева стало невыносимым — и Бермонт рухнул на колени, склонил голову.
— Верни ее мне, отец, — произнес он громко. Я виноват; накажи, как посчитаешь нужным. Только верни ее.
Остров завибрировал от нутряного земляного рычания — и заревели, расходясь к берегам озера, поднявшиеся высокие волны. Громко хрустнула отломанная яблоневая ветка — и на спину склонившегося короля обрушился тяжелый удар, оставляя красный рубец. Демьян только сжал зубы и склонился еще больше. И лишь вздрагивал, когда на спину опускался очередной удар.
Остановился праотец, только когда ветка разлетелась, не выдержав силы воспитательного рвения.
— Уходи, — раздался тяжелый рык, — и не смей возвращаться. Будет тебе урок.
— Не пойду, — упрямо сказал Демьян. — Верни ее, отец. Год здесь стоять буду, два, пока не смягчишься. Верни.
— Выкину, — сердито рявкнули рядом с ним. Но уже без истовости, с усмешкой. Мохнатая лапа прошлась по спине, снимая боль, залечивая раны. Погладила по голове. — Не за то бил, сын, — сказал уже низким человеческим голосом, — что зол на тебя, а в науку, чтобы думал впредь, за что ответственен. Раз пришел, не спрятался, не испугался, да и вину признал — скажу тебе. Над душами я не властен, однако жди Михайлова дня. Если и вернется она, то только тогда, когда звери и люди ближе всего друг к другу. Больше ничего не открою. Сейчас надо нам беречь силы, сын. И ты не подводи меня впредь.
Бермонт поклонился, так и не обернувшись, — а пространство вокруг поплыло, и он выпал на снег прямо перед ожидающим его листолетом. Оттуда выскочили охранники, глядя, как поднимается с земли нагой король — а сверху на белый покров красно-желтым сочным дождем сыплются спелые ароматные яблоки.
***
Игорь Иванович от уколов, примочек и виталистических процедур проспал почти два дня. Только просыпаешься — тебе вкатывают антибиотик, кормят, провожают до удобств и снова зовут виталиста. Мышцы периодически прихватывало судорогами, и тело болело так, будто он неделю в одиночку камни ворочал. «Воздействие тока, — объяснил доктор, — вы еще легко отделались, чудо, что не парализовало».
Имя чуду было Люджина Дробжек. Сколько же она влила в него резерва, что не только завела сердце, но и фактически сняла последствия стихийного разряда?
На второй день Игоря, категорически отказавшегося от очередного сеанса виталиста — чувствовал он себя уже нормально, хотя красные ветвистые ожоги на груди заживали неохотно, да и пулевое немного беспокоило, — еще раз навестил Свенсен.