Королева в раковине - стр. 8
"Боже мой, еще хоть один раз будь со мной правдив. Дай мне хотя бы горстку счастья в жизни. Ужасно печальны дни мои. Дай мне хотя бы еще один раз ощутить счастье ушедших дней, когда усталое тело напрягается, освежаясь в душе, и ночи опьяняют неземной легкостью и усталостью" ("Ваш дядя и друг Соломон", стр. 126).
"Бог мой, злой мой бог, почему с такой холодной отчужденностью ведет себя мир…" ("Ваш дядя и друг Соломон", стр. 194).
"Есть ли голос молчания без человека? Это – молчание, которое говорит всегда с тобой твоим голосом, эхом, катящимся с дальних горизонтов. Тяжело мне выдержать шум безмолвия" ("Ваш дядя и друг Соломон", стр.210).
"Никогда ты не прыгнешь в новую и другую жизнь, не уплывешь на штормовых волнах, а будешь вечно двигаться по замкнутому кругу" ("Дикий цветок", стр.54).
"Никакой человек, никакое событие вообще ничто не касается ее. Она равнодушна ко всему, что происходит вокруг. Не ранят ее никакие чувства, никакие угрозы и обвинения" ("Дикий цветок", стр.52).
"Почему ты не дал ему еще немного счастья в твоем мире. Только самую ее горстку на ладони…" ("Дикий цветок", стр.254).
"Все ощущения, и размышления, и чувства сплели в его душе плотную ткань, которую невозможно разорвать" ("Расставание", стр. 77).
"Сила, горячность и слабость связаны у него в жесткий узел (там же).
"И глаза его въедаются в нее, словно проникли через живой его дом" ("Расставание", стр.186).
"С детства происходили с ней колдовские вещи, такие, что она не знала, спит или бодрствует, что реально и что воображаемо".
("Расставание", стр.383).
Об изгнанниках из Испании
"Странствующие иудеи уже не видели дерева, чья вершина щедро давала тень для отдыха. Не видели, что пустое поле приглашало к привалу. Не видели колодца, чистые воды которого были открыты любому жаждущему горлу. У иудеев были глаза без взгляда, и нос без осязания запаха, и губы без речи. Глотка уже не просила омочить ее сухость. Они больше не ощущали боли. Лишь душа чувствовала стыд и унижение. Все остальные чувства покрыли тело как белые погребальные одежды, чтоб в них умереть" ("Баркаи", стр. 25).
В завершение я хочу подчеркнуть что все, написанное мной в биографической книге о Наоми Френкель, сообщено и подтверждено ею. Я не дала себе ни малейшей свободы интерпретировать события ее жизни или высказать свое личное мнение по той или иной теме.
В последних главах я привожу диалоги, что были записаны со слов Наоми и ею подтверждены. Уважая ее право на частную жизнь, я иногда опускала важные детали, могущие прояснить позиции Наоми по чувствительным вопросам и ее реакцию на те или иные события. Я надеюсь, что опираясь на подлинные материалы в книге, читатель взвесит все, что я собрала, чтобы составить себе полную картину об этой удивительной женщине и писательнице.