Королева в раковине - стр. 59
– От такой умной девочки, как ты, я ожидаю более разумного ответа. Как пришла тебе в голову мысль нарядиться в юбку сестры, не спросив у нее разрешения.
После полудня Артур направился в школу, чтобы выслушать классную руководительницу.
– Бертель – отличница, но делает все, что ей заблагорассудится.
Она показала все оценки девочки, но, главным образом, сосредоточилась на ее поведении. Артур терпеливо выслушивал ее долгие объяснения, но постепенно голос ее стал звучать как бы издалека. Он вспомнил своего любимого брата Альфреда, гения, живущего в своем обособленном мире. Точно такой же учительница старалась обрисовать перед ним его дочь. Девочку, замкнутую в своем внутреннем мире, умную, но мечтательную и одинокую.
Артур вспоминал предупреждение отца: "Бертель не должна расти в книжной атмосфере, отдаленной от жизни, чтобы не стать такой как Альфред". Отец не мог простить своему первенцу того, что он удалился от семьи и семейной металлургии. "Для чего он живет на свете?"
Отец насмехался над тем, что его сын – профессор, преподающий древние языки в Карлсруэ.
Из школы Артур вернулся, размышляя о сходстве и отличиях в характере старшего брата и младшей дочери. У обоих очень высокий интеллект, но они абсолютно оторваны от окружающей их среды. Общество не терпит гениев, тем более, если гений – женщина. Артур подумывал о том, как исправить поведение дочери, быть может даже весьма строгими мерами, чтобы облегчить ей вступление в зрелость.
Нельзя сказать, что Артур совсем не понимал Бертель.
Но уже в раннем детстве трудно было найти причины ее поведения.
Однажды в кабинете сидели гости и слушали Третью симфонию Бетховена. Бумба неожиданно ворвался в кабинет и тут же увидел ботинки Бертель, выглядывающие из-под бархатной портьеры. Девочка не сдвинулась с места.
– Это “Героическая симфония”, – сказал Артур, подзывая спрятавшуюся дочку к себе. – Бетховен к этому времени оглох и слушал свои произведения внутренним слухом, можно сказать, душой.
Затем, повернувшись к гостям, добавил:
– Это единственная девочка, которая похожа характером на покойную Марту.
Смолкли звуки симфонии. Зазвучали легкие звуки вальса Штрауса. Бертель заткнула пальцами уши и выбежала из кабинета. Не слыша музыки и голосов, кружилась она по дому, чтобы и в ее душе сохранились звуки, как у глухого Бетховена. Зашла в огромную отцовскую библиотеку, замерла перед большим портретом композитора на одной из стен и открыла ему свою душу. Объяснила Бетховену, почему особенно любит его симфонии, и какая из них больше всего ее волнует. Стоя перед его портретом, она спрашивала, как он мог, будучи глухим, сочинять симфонии, так трогающие человеческое сердце. Бертель поведала Бетховену, что и она слушает душой звуки, которые никто не слышит. Преклонила колени перед портретом и попросила прощения за то, что не может играть, как отец, на фортепиано его музыку, ибо на пути к учителю музыки испугалась лая огромных собак и вернулась домой. Отец к этому отнесся, как всегда, равнодушно: