Королева секретов. Роман об Анне Клевской - стр. 44
– Пожалуйста, не шевелитесь, – скомандовал ей Гольбейн.
Несколько набросков уже были сделаны, и теперь он писал портрет на небольшом круглом куске пергамента, который сам вырезал.
– Это будет миниатюра? В Англию легче послать миниатюру, чем большую картину.
– Да, ваша милость. Большой портрет я напишу позже. А теперь, прошу вас, не разговаривайте.
– Можно мне посмотреть, как вы рисуете? – спросила Эмили, сидевшая у стены и ерзавшая от скуки.
– Нет, принцесса. – Художник взглянул на Анну. – Не двигайтесь, миледи, и не отворачивайтесь от меня. Положите правую руку поверх левой.
Утро заканчивалось, солнце поднялось высоко, и Анне в ее роскошном платье стало жарко, хотелось снять головной убор. Волосы под ним взмокли от пота и прилипли к голове. Она подняла руку, чтобы утереть лоб.
– Не шевелитесь! – одернул ее Гольбейн.
Время тянулось бесконечно. Тишина, как и жара, подавляла. Эмили зевала. Наконец мастер отложил кисть.
– На сегодня достаточно.
– Можно посмотреть?
– Не сейчас. Когда я закончу. Надеюсь, завтра. Доброго дня, ваши милости. – И он принялся вытирать кисти.
Анна поняла, что их отпускают. Слава Богу, портрет скоро будет готов. Она молилась, чтобы он был похож и она выглядела привлекательно. К счастью, Гольбейн пользовался хорошей репутацией.
Принцесса не разочаровалась. Когда на следующий день художник заявил, что закончил работу, Анна внутренне затрепетала, увидев себя на портрете скромно улыбающейся и написанной весьма изящно. Цвет лица был чистый, взгляд спокойный и лицо милое.
Доктор Уоттон, которого позвали посмотреть миниатюру, был доволен.
– Мастер Гольбейн, вы сделали портрет очень похожим.
Настала очередь Эмили. Пока Гольбейн делал первый набросок и резко командовал, чтобы она не шевелилась, Уоттон стоял за плечом художника, что того сильно раздражало.
– Это прелестно! – провозгласил Уоттон, беря в руки законченный рисунок. – Какое сходство! Не нужно писать миниатюру. Этот рисунок подойдет.
Гольбейн рассердился.
– Мне поручили написать две миниатюры, – резко возразил он. – Король лично дал такое распоряжение.
– Король хотел увидеть портреты как можно скорее, – отреагировал Уоттон. – Предпочтительно – еще вчера! Позвольте мне отправить этот рисунок и миниатюру сегодня. Уверяю вас, его величество будет доволен. Я ручаюсь.
Гольбейн закатил глаза и сказал:
– Очень хорошо, доктор Уоттон, – но по голосу было слышно, что он вовсе не рад.
Анна взглянула на портрет Эмили. Сестра выглядела необычно для себя мрачной. Ее красивое платье не попало на рисунок, но короля Генриха, несомненно, больше интересовало лицо. Предпочтет ли он ее Анне? Она так не думала, потому что этот портрет не показывал Эмили во всей красе. В нем не был схвачен ни ее солнечный характер, ни остроумие. Сделано ли это нарочно, чтобы выбор точно пал на Анну? Или Эмили выглядела бы иначе, если бы Гольбейну дали шанс написать миниатюру?