Королева ромкома - стр. 21
– Доходов от стендапа хватит разве что на кусок мыла в год, поэтому без работы никак не прожить. Изо дня в день я сижу в офисной кабинке, печатаю на компьютере и щелкаю на калькуляторе. И знаю, что по сравнению с людьми, жившими сто лет назад, мы везунчики. У нас есть вакцины, интернет и чистая вода. Мы просто везунчики. Но…– Пауза.– Если бы люди, жившие сто лет назад, увидели, как мы живем сегодня, они бы, типа… да ну, серьезно?
Я слушала, как публика смеется над моим выражением лица.
– И ради этого мы так надрывались?
Снова взрыв смеха.
– Думаю, они бы нас пожалели. Увидев своего праправнука, втиснувшегося в проперженный вагон по пути на работу в середине лета и прижимающегося к чьей-то потной спине, тип по имени Лорье, начавший жизненный путь на ферме в Квебеке, наверняка сказал бы: «Это вы что, все скопом перебираетесь на новое место ради лучшей жизни? Ой, нет, вы едете на ненавистную работу и делаете это изо дня в день!»
Смех.
– «Да ё-моё!»
Остановив запись, я сделала пометку: «Увидев своего праправнука Карсона… Лорье, начавший новую жизнь вместе со своей семьей в Квебеке в 1765 году…». Затем снова включила воспроизведение.
– А Мэри, которая с шести лет ежедневно просыпалась с рассветом и трудилась на родительской ферме, увидев свою праправнучку, занимающуюся кикбоксингом, воскликнула бы: «Это ты что, готовишься к войне?»
Смешки в зале. «Фразе про Мэри нужен панчлайн», – отметила я.
– «Ой, нет, ты занимаешься этим, потому что четыре часа в день пялишься в экранчик, который держишь в руке, и рискуешь обзавестись горбом! Ужас-то какой!»
Смешки. «Всю часть про Мэри усилить панчлайном».
– А Эдит Кларк, увидев, как ее прапраплемяннице делают бразильскую эпиляцию, спросила бы: «Это что, казнь такая? Ты, наверное, повинна в геноциде?»
Смех стал громче.
– «Это, наверное, такой новейший способ – вместо порки или обезглавливания? Потому что… – Пауза. – Страшнее не придумать».
Громкий хохот. Я улыбнулась. Вчерашний сет был удачным. Первое выступление шло с большим скрипом, в зале пустовала куча мест, но каждую неделю публики становилось все больше. На вчерашнее шоу пришло почти сто человек – в «Индиго» столько не бывало даже в самые загруженные дни. Напрасно я опасалась, что театр не подходит для стендапа… Но Хренобороду знать об этом не обязательно.
Он был в театре каждый вечер: насыпал попкорн, продавал напитки и подменял за барной стойкой Оскара и Дэни, когда у тех случался завал. У него был персонал, поэтому я терялась в догадках, зачем он тут околачивался. Мы сторонились друг друга, но периодически, ожидая открытия или слоняясь за кулисами перед сетом, я ловила на себе его взгляды. И гнала прочь воспоминания о том, как его руки прикасались ко мне тогда, несколько недель назад.