Королева отступает последней (шиари - 3) - стр. 38
Та делала вид, будто собирает на столе в стопку книги, но стоило ей заслышать мои шаги, как вздрогнула и нервно прижала один из томов к груди.
— Это вы рассказали обо мне его величеству?
Имада медленно обернулась.
Или она была талантливой актрисой, или мой вопрос (более чем закономерный) вызвал у неё искреннее удивление.
Я ставила на первое.
— Ты считаешь, это я рассказала о тебе Великому?
То ли мне показалось, то ли голос чаровницы действительно зазвенел от обиды.
Это у неё ко мне обида? Что называется, приплыли.
— Откуда-то же он узнал обо мне правду.
Стрельнув в меня взглядом, Имада вернулась к своим книжкам, наверняка мечтая, чтобы я сейчас куда-нибудь провалилась. Этот разговор ей явно не нравился. Но ничего, потерпит. Мне вот тоже не понравилось, что она раскрыла меня перед императором.
— Хотя бы найдите в себе силы сказать правду! — воскликнула я, чувствуя, как раздражение заполняет каждую мою клетку. — Это вы...
— Не я! — резко перебила она. Быстро отошла к окну, словно убегая, а потом, обернувшись, тихо сказала: — Я бы ни за что не выдала тебя Адальгеру. Я ничего ему не говорила. Клянусь! Только не ему...
Последние слова прозвучали так тихо, что мне с трудом удалось их услышать. Холодный зимний ветер ударил в окна, и чаровница нервно вздрогнула.
— Не ему? Значит, кому-то всё-таки рассказали? Кому?! — выкрикнула я, борясь с желанием швырнуть в неё книгой. Той самой, которую она мне сегодня великодушно вручила.
— Правду о тебе знала Эйо. Я рассказала ей, но даже под пытками не созналась бы этому зверю! — голос чаровницы упал, понизившись до рычания загнанного животного, ставшего лёгкой поживой для более сильного хищника, и от этого хриплого шёпота меня передёрнуло.
— Вы его ненавидите, — осенило меня. Да и любого другого на моём месте, достаточно было услышать бессильную ярость, злость беспомощности, прозвучавшую в её голосе.
— Любить мне его уж точно не за что. — Пугливо опустив взгляд, словно уже успела раскаяться в своих словах, Имада отвернулась к окну и глухо произнесла: — Он забрал у меня всё, заточил в этой клетке, словно я экзотическая пичуга, пойманная в одной из его далёких колоний. И всё из-за моего дара. Сильного, особенного... — Она горько усмехнулась. — Будь я посредственным иллюзором, и моя жизнь сложилась бы иначе. Я бы стала женой и матерью. Я была бы свободна... В той мере, в какой может быть свободна женщина в нашем обществе. Но... — ещё одна горькая усмешка. — У его величества есть свой особенный дар, помимо магических: у него отличное чутьё на редкие таланты. Каждый чаровик в его окружении — особенный, каждый — его личная собственность. И мы с тобой тоже, Лайра. Мы с тобой тоже...