Королева мертвых - стр. 39

Ее свадьба с королем. Ее первый и последний танец. День, когда она впервые надела белое кружевное платье и уложила в высокую прическу отливающие медью волосы.

Он убил ее здесь. Прямо в танце.

Пока горели тысячи свечей, и они были одни, пока тихо звучала музыка, Мельгарт вел ее в танце, бережно обнимая, и она впервые подумала, что, может быть, он способен измениться? Может быть, она все-таки будет с ним счастлива?

Сталь королевского клинка ударила точно в сердце. И на теле появился первый тонкий аккуратный шрам.

Он не хотел уродовать ее. Он восхищался ее красотой, и до, и после череды смертей и воскрешений. Король стал ее личным Творцом и Убийцей.

Трясущимися руками она коснулась белого кружева на груди, еще хранящем каплю крови. Крови было немного. Сам Мельгарт говорил ей об этом. Теперь она помнит.

– Госпожа, что вы делаете? – шепчет Ка'аз-Рат.

Кажется, он испуган. Хотя что может испугать такого, как он?

Ветхая ткань легко рвется. Белые пуговицы горошинами разлетаются по зале.

За серыми пыльными окнами сверкают молнии. Она дрожит, но вряд ли от холода, который ей больше не ведом. Последними она скидывает с ног белые туфли.

Он надевал их и снимал с нее лично. Десятки раз.

– Сжечь, – впервые произносит она, указывая на ворох из белых кружев.

Ее голос дрожит от гнева и отвращения. Теперь только длинные белые волосы скрывают ее наготу.

– Мы должны спешить, госпожа.

Босиком по пыльному мрамору она прошла мимо застывшего в проходе алхимика, бросив через плечо:

– Вели принести мне новую одежду.

Она прошла через открытые двери первой, совсем не чувствуя своей наготы. Лишь привычно коснулась шеи, но не почувствовала ожерелья с изумрудом. Возможно, ветхие звенья не выдержали тоже.

Да будет так.

Достойна ли она короны?…

Да. Ведь Трон Даерона выбрал именно ее. И пришло время отомстить за отнятые жизни ее подданных.

Королева мертвых отлично знала, если смерть пришла за тобой, убежать от нее уже невозможно.

Парук рухнул в жидкую грязь. Легкие горели. Ему удалось убежать достаточно далеко – крики «Сжечь! Сжечь!», наконец, стихли.

Он тщетно пытался отдышаться, лежа на спине и жадно глотая капли дождя пересохшими губами. Как вдруг желудок скрутило, Парук перевернулся, упершись дрожащими руками в землю. Дождь скрыл шум их приближения, но не запах. Сырость сделала свое дело, усилив то, от чего и прежде хотелось вывернуться наизнанку.

Его еще сотрясали спазмы, когда в шею уткнулось что-то острое, а над ним застыли два мертвеца в потемневших от дождя лиловых накидках со знакомым гербом.