Королева Мёртвого Царства - стр. 78

- Мирсы — это вот эти? - Ткнула пальцем в активный кусок костей.

Бальдаур кивнул.

А я тяжело вздохнула, зашипев, когда один из них вдруг перестарался и царапнул мою ногу своим рогом слишком сильно.

- И как мне теперь вернуть их обратно?

Я представить себе не могла, что мне делать с живыми скелетами. Не хватало ещё, чтобы они везде носились за мной. Допустим, ладно, в этом мире вряд ли кто-то обратит внимание на таких домашних питомцев, если мы вместе выйдем в людное место. Но если другим нормально, то мне не очень. Это ж издевательство над психикой, чёрт возьми! Где мои земные милые мохнатые котята?

Калипсо внезапно поднял свою мощную лапу и опустил её прямо на одного из мечущихся мирсов. Раздался глухой хруст, а потом лапа вернулась на своё место, оставляя после себя лишь горсть косточек.

«Вот так».

Мы с чудиками синхронно вздрогнули, слаженно пискнув и прижавшись друг к другу с округленными глазами. Ну, округленными они были только у меня. Начнём с того, что и сами глаза среди нас были только у меня.

- Ладно, поняла, просто оставлю их здесь. - Нервно пролепетала я.

Волк хмыкнул, а я внезапно поняла, что мир вокруг как-то вдруг накренился. Голова потяжелела, словно мне на макушку надели десятикилограммовую корону. Я подняла онемевшую руку, мрачно наблюдая за тем, как, очевидно, из моего носа на бледную ладонь капают алые капли крови. В ушах зазвенело, и тогда у меня просто не осталось сил удерживать себя в вертикальном положении.

«Ария?» - Напряженно окликнул меня Бальдаур, но его шипяще-рычащий голос словно исходил откуда-то из стеклянной банки.

Я не ответила — просто не смогла, медленно стекая вниз по его спине.

«Арррия!» - Рёв калипсо был последним, что я услышала.

А потом липкая холодная темнота.

¹Revolt et servire me. - Восстань и служи мне.

18. Глава 18

Ещё никогда в жизни мне не было так тяжело просыпаться.

Первое, что я почувствовала — просто ужасающую головную боль. Казалось, по всему черепу растянулись маленькие паутинки трещин, которые расходились при каждом мыслительном процессе. Все они соединялись где-то на затылке, в котором расположилась самая невыносимо болезненная точка.

Не открывая глаз, я немного сдвинулась и глухо застонала, когда всё вспыхнуло тупой ноющей болью. Оказывается, на голове паутинки не остановились.

Мысленно покрывая трёхэтажными матами всё, на чём свет стоит, я пыталась вспомнить причину своего чертового состояния. Всё сводилось к последнему рабочему дню и моему унылому настроению на пути к дому. Дальше зияющая дыра.

Неужели в «Хмеле» настолько ужралась? Может, дядя Стёпа приехал, и опять начался коллективный свинарник? Он у нас гость редкий, но весьма запоминающийся. Вырвался в люди, и теперь работает где-то за границей, где его по ошибке кличут «Стефан», чем наш бахвал до жути гордится. Вот заграничный «мажор» по приезду и заглядывает в наш «Хмель» похвастаться новыми достижениями и продемонстрировать стопочку заработанных купюр, которую милосердно тратит на особо его нахваливающих, объявляя «бухаловку за его счёт». Такие дни местные особо любят. Кто ж не любит шару? У меня хоть денег столько, что я могу каждый день подобные мероприятия устраивать, но дяде Стёпе радовалась вместе со всеми. Да — хвастун, ну, да — самомнение до небес. Зато как умело он собирает компании, а, главное — как умело их развлекает. В его приезд всегда ужираюсь наравне с мужиками, завидуя живому блеску в глазах этого заграничного рыцаря.