Королева гоблинов - стр. 4

, бриги4 и даже шхуны. Средняя шхуна вполне вмещала в себя мои мечтания, хоть и с трудом – красивое парусное оснащение, небольшая численность команды, относительная простота в ремонте и уходе. И с наступлением моего восемнадцатилетия, когда я показала родителям красивый диплом мага-лекаря, буквально в то же утро полученный из рук Вигора Теменестри, профессора Академии, мне не смогли отказать в маленькой просьбе.

Рабочие верфи «Шнапс», дочернего предприятия «Шнапс и компаньоны», заложили еще один сухой док, рядом с местом переоборудования фрегата «Коралл». Я после учебы обязательно бегала смотреть на «Коралл» – разобрали три палубы, воткнули гигантский маховик, провели связующие валы, шестеренки, вентиляцию, снова закрыли палубы, насадили винты. И все это в течение месяца. За тот же месяц едва собрали скелет корабля, который я уже мысленно привыкла называть своим. Правда, название все никак не придумывалось. Тысячи вариантов – поди, выбери из них лучший.

Кроме того, не давал покоя тип корабля. Инженеру, проектировавшему сию прихоть, пришлось взять на себя посильную, но выглядящую несколько непрофессиональной задачу: создать трехпалубное судно с парусным вооружением, подходящим для трехмачтовой марсельной5 шхуны6, таким образом, сократив численность человек на реях до минимального, а, значит, и общее количество экипажа. В чем загвоздка? Чем выше судно, тем ниже его остойчивость. Шхуны, в большинстве своем, делались двухпалубными и для уверенного пересечения океана никак не подходили. Хотя, конечно, первопроходцы пересекали на всем, что попадалось под руку и имелось в наличии.

Но главный козырь, помимо всего преимущества (и всех недостатков) косых парусов – рунный двигатель, конечно же. И, чем больше палуб, тем большего размера маховик можно воткнуть. Но, чем больше палуб – тем ниже остойчивость, мать ее растак. Я, скрипя мозгами, поступила в персональную корабельную школу, под руководством старого капитана, осевшего на берегу, постигая нелегкие премудрости мореходства и не менее заковыристые выражения, как приличные, так и совсем не, но даже наполовину йрвайская память не спасала. Одной в плавание пуститься категорически невозможно – ни рук не хватает, ни знаний.

И тут на сцене появляется Джад Стефенсон. Вообще, он появился еще в Академии, и мы с ним даже подружились – ну, как подружились, я ему синяк под глазом поставила. И он мне, кажется, тоже. Потом помирились, выпили в атмосфере большого секрета по здоровенной кружке эля, и тут я дала волю небрежности. Специальное заклинание иллюзии, которое наколдовали сердитые дяди за серьезные деньги, уже спало к тому времени, а персональное требовало некоторой части концентрации для поддержания. Естественно, под хмелем я на время забыла об этом, и напугала хорошего человека страшной рожей. После чего человек поспешил откланяться и убежал менять штаны.