Королева бензоколонки - стр. 23
Всё это проносится в голове буквально за миг – пока иду в здание расплачиваться; у кассы стоит блондинка, которая при виде меня улыбается, будто я здесь исключительно ради неё, и открывает и так выставленную напоказ грудь.
Типичная реакция шкуры.
Она что-то щебечет, будто не замечая, что я не в настроении и могу опустить даже девушку – если она попала под руку не в то время не в том месте, а здесь как раз все составляющие на лицо. Я впервые оставляю солидную сумму и без сдачи – только для того, чтобы избавиться от навязчивого монолога блондинки и не выйти из себя окончательно.
Как она сама себя-то выносит?
Я бы чокнулся.
При виде меня маленькая взрослая девочка хмурится – вроде я оскорбляю её одним только присутствием; слишком резко и быстро вытаскивает пистолет из бака, и несколько капель растекаются жирными кляксами по моей рубашке. Конечно, это мелочь, но только в обычный день; а учитывая, откуда я только что уехал, даже чих в мою сторону сейчас воспринимался как признак агрессии и намёк на то, что оппонент напрашивается на мордобой. Впрочем, мордобоя тут хотел только я: с радостью обтесал бы кулаки до костей – может хоть после этого в груди не так бы сильно пекло. Не знаю, как я не вспыхнул спичкой, и девчонка не стала «счастливицей», попавшей под мою раздачу бонусов, накопившихся за день; роняю напоследок что-то и отдалённо не намекающее на то, насколько я в действительности зол, и прыгаю за руль тачки – чтобы поскорее оказаться подальше от людей.
Но вот что странно: несмотря на мою ярость, перед глазами всё ещё мелькал испуганный взгляд зелёных глаз взрослой малышки; но чёрт с ними, с глазами – она выпустила иголки в ответ на мою неадекватную реакцию. Заслуженно, конечно, потому что я был с ней неоправданно груб – она ж не виновата, что я родился в семье эгоистов с охреневшим самомнением – но всё же она не испугалась меня. Многие на её месте пережили бы клиническую смерть за одну только искру ненависти во взгляде, а в моих глазах полыхал настоящий инквизиторский костёр.
Храбрая малышка.
Дома первым делом избавляюсь от рубашки – пятна всё равно останутся – и падаю на пол для отжима; прямо в брюках, потому что нужно как-то избавиться от той дури, что сейчас рвала мой мозг на сотню кусков. Если не сделать этого вовремя, будут последствия – я себя знаю – но я не опущусь до уровня отца: заявляться в дом к тем, кто больше всех бесит, и вываливать на него помои своего настроения – это в его стиле, не в моём.
Но я был близок к тому, чтобы послать всё в пекло и сорваться.