Королева Бедлама - стр. 24
– Не сомневаюсь, что из тебя выйдет прекрасный студент и замечательный судья, если ты все же изберешь эту стезю. Но когда ты собирался подавать документы в университет?
Мэтью испытал чувство, которое он впоследствии – ввиду пылкого увлечения шахматами – назвал бы «умственным шахом». Будто заслышав сквозь сон далекий набат, он понял: со дня кончины Айзека Вудворда проходили дни, недели и месяцы. Время странно свертывалось, как кровь, сочащаяся из раны. Однако неторопливость этой струйки была мнимой, Мэтью на самом деле терял драгоценные дни весьма важной поры своей жизни. Он осознал также (не без острого ножевого удара горечи под дых), что слепым желанием привлечь Эбена Осли к справедливости он лишает себя будущего.
Он замер неподвижно, занеся перо над аккуратными строчками; тихое тиканье часов в углу вдруг стало невыносимо громким.
Молчал и Пауэрс. Он продолжал разглядывать Мэтью, видя смятение – даже испуг, быть может, – на его лице. Наконец все исчезло, сменившись выражением собранности и напускного спокойствия. Пауэрс сложил руки на груди и тактично опустил взгляд.
– Полагаю, – произнес он, – Айзек посылал тебя ко мне на короткое время. От силы на год. Вероятно, он думал, что платить здесь будут лучше и впоследствии ты уедешь на учебу в Англию. Это по-прежнему возможно, Мэтью, однако считаю своим долгом предупредить, что в университете тебя вряд ли встретят с распростертыми объятьями – юношу без роду и племени, родившегося за океаном и выросшего в сиротском приюте… Не могу обещать, что твое заявление вообще рассмотрят, даже с моим рекомендательным письмом. – Он сдвинул брови. – Да пусть хоть все мировые судьи колоний поют тебе оды, в Старом Свете слишком много зажиточных семей, которые только и мечтают, чтобы их сыновья стали адвокатами. Не мировыми судьями в Америке, как ты понимаешь, а настоящими адвокатами в Англии. Подвизаться на службе общества отнюдь не так прибыльно, как иметь частную адвокатскую практику.
Мэтью наконец обрел дар речи и сдавленно спросил:
– Что же мне делать?
Пауэрс не ответил: он явно погрузился в размышления. Взор его блуждал, ум вертел какую-то мысль, поворачивая ее под всеми возможными углами.
Мэтью терпеливо ждал; хотелось отпроситься домой и потратить оставшуюся наличность на пару-тройку кружек «староадмиральского» эля, но что толку в пьяном бегстве от действительности?
– Ты по-прежнему можешь поехать в Англию, – наконец молвил судья. – Приплатишь немного капитану, остальное прямо на борту отработаешь. Тут я могу поспособствовать… В Лондоне устроишься писарем в юридическую контору, и, глядишь, по прошествии времени какой-нибудь влиятельный господин – имеющий больше веса в обществе, чем я, – пожелает отправить тебя на учебу в достойный университет. Если ты сам, конечно, этого хочешь.