Королек – птичка певчая - стр. 59
Вечер был прекрасный, тихий, даже не верилось, что это середина зимы. Голые верхушки окрестных гор горели ярким багрянцем. Не знаю, может, природа тоже была виновата в том, что я так легко признала в душе свою вину перед Кямраном.
Сейчас мне непременно нужно было сказать Кямрану что-нибудь такое, что бы его обрадовало. Но мне ничего не приходило в голову.
Наконец, когда нам уже не оставалось ничего другого, как повернуть назад, Кямран сказал:
– Может, посидим немного, Феридэ?
– Как хочешь, – ответила я.
Впервые после обручения я обращалась к нему на «ты».
Не заботясь о своих брюках, Кямран сел на большой камень. Я тотчас схватила его за руку и подняла.
– Ты ведь неженка. Не садись на голый камень. – И, стащив с себя синее пальто, я расстелила его на земле.
Кямран не верил своим глазам.
– Что ты делаешь, Феридэ?
– Мне кажется, охранять тебя от болезней – теперь моя обязанность.
А на этот раз, наверно, кузен не поверил уже своим ушам.
– Что я слышу, Феридэ? – воскликнул он. – И это ты говоришь мне? Ведь это самые ласковые слова, которые я услышал от тебя с тех пор, как мы обручены.
Я опустила голову и замолчала…
Кямран взял с камня мое пальто и, как бы лаская, трогал рукава, воротник, пуговицы.
– Я собирался сделать тебе выговор, Феридэ, но сейчас все забыл.
Не поднимая глаз, я ответила:
– Я же тебе ничего не сделала…
Кямран не решался подойти ко мне, боясь, что я снова стану дикой.
– Думаю, что сделала, Феридэ… Даже слишком много. Можно ли так избегать жениха? И я даже стал подозревать: уж не ошиблась ли Мюжгян?..
Я невольно улыбнулась. Кямран удивленно спросил, почему я смеюсь. Сначала я не хотела отвечать, но он настаивал.
– Если бы Мюжгян ошиблась, – сказала я, отводя глаза в сторону, – ничего бы не было.
– Что значит ничего? То есть ты не была бы моей невестой?
Я зажмурилась и дважды кивнула головой.
– Моя Феридэ!..
Этот голос, вернее восклицание, до сих пор звенит у меня в ушах… Я подняла голову и увидела в его широко раскрытых глазах две крупные слезы.
– В один миг ты сделала меня счастливым, таким счастливым, что, умирая, я вспомню эту минуту и снова заплачу. Не смотри на меня так. Ты еще ребенок. Тебе не понять… Ах, я все уже забыл!..
Кямран схватил меня за руки. Я не стала вырываться. Но слезы брызнули у меня из глаз. Я так рыдала, что он даже испугался.
Мы возвращались назад той же дорогой. Я без конца вздыхала, громко всхлипывала, и Кямран уже не смел дотрагиваться до меня. Но я понимала, что сердце его успокоилось, и мне было радостно.
У дома я сказала:
– Ты должен пойти первым. А я умоюсь у бассейна. Что скажут наши, если увидят меня с таким лицом?